Пытавшегося помешать Кремлю в его благородных устремлениях, не оценившего сталинской заботы председателя Совета Народных Комиссаров Монголии П. Гэндэна отставили с поста главы правительства, вывезли в СССР, а спустя год арестовали. На Лубянке его встретили как родного, споро убедили сознаться в том, что он замышлял впустить в Монголию японские войска, и расстреляли 26 ноября 1937 года, в один день и в одном подвале вместе с бывшим военным советником при Главкоме Монгольской Народно-революционной армии комкором Л. Я. Вайнером. Сам Главком МНРА – маршал Г. Дэмид, рекомендовавший пограничникам не слишком задираться с японо-маньчжурами, – за три месяца до этого поехал в гости к товарищу Ворошилову и скончался на станции Тайга Кемеровской области, отравившись не то консервами, не то котлетами «а-ля Фриновский»; «врагом» маршала объявили уже посмертно.
В конце августа 1937-го на помощь «братскому народу» двинулись 36-я мотострелковая дивизия, 6-я кавалерийская, 32-я механизированная и 7-я мотоброневая бригады. К октябрю на территории Монголии была сосредоточена советская группировка численностью в 30 тысяч человек, 280 бронемашин, 265 танков, 5000 автомобилей, 107 самолётов. В Улан– Баторе разместился штаб 57-го Особого корпуса, которым командовал комдив Н. В. Фекленко. По установившейся традиции красноармейцы немедленно занялись строительством землянок и заготовкой дров.
С советской помощью и на основании состряпанного московскими специалистами дела о «панмонгольской и прояпонской шпионской организации» в стране первым делом развернули массовый, мобилизующий нацию на великие свершения террор: в течение полугода были арестованы и по большей части казнены 16 министров и их заместителей, 42 генерала и старших офицера, 44 высших государственных служащих, сотни «японских диверсантов» (к ним причислили всех бурят) и «агентов Чан Кайши» (как минимум все китайцы). Буддийских монахов резали поголовно. Из 18-тысячной монгольской армии вычистили 180 человек начальствующего состава, в том числе заместителя военного министра, начальника штаба армии, заместителя начальника политуправления, начальника ВВС, начальника штаба ВВС, командира 1-й кавалерийской дивизии, командира единственной броневой бригады… Душегубством заправлял новый главнокомандующий, по совместительству министр внутренних дел и председатель Чрезвычайной Комиссии, достойный ученик Коли Ежова – Хорлогийн Чойбалсан, по прозвищу Полицейский маршал. Параллельно велась «выбраковка» в самом Особом корпусе: были арестованы и расстреляны корпусной комиссар А. П. Прокофьев, полковник А. П. Пакалн, репрессированы почти все политкомиссары до батальонного уровня включительно; выгнали из армии комрига В. Ф. Шипова.
В это же время начались обширные поставки советского оружия и военных специалистов в Китай, позволившие правительству Чан Кайши вооружить десятки пехотных и даже сформировать первую механизированную дивизию. Китайцам везли полевую, противотанковую, зенитную артиллерию, винтовки и пулемёты, боеприпасы, танки и боевые самолёты (в том числе 6 тяжёлых бомбардировщиков ТБ-3 и 292 скоростных СБ, на которых «китайские лётчики», вроде Антона Ван Си или Ивана Ли Сицина, совершали налёты на Тайвань, Сасебо, Нагасаки и гавани Шанхая).
Что касается спорной территории к востоку от Халхин-Гола, то, устав от провокаций японо-маньчжурских отрядов, которые, вытесняя цириков, «неоднократно проникали на монгольскую территорию, доходя до восточного берега», советско-монгольские войска с артиллерией и бронемашинами (6-я кавалерийская дивизия полковника Ч. Шарийбу и сводный отряд 11-й танковой бригады, которым командовал старший лейтенант А. Б. Быков, – около 2600 человек) 25 – 26 мая 1939 года форсировали реку, продвинулись на 10 километров к востоку и встали заслоном. На помощь к ним спешили части 9-й мотоброневой бригады и 149-го стрелкового полка майора И. М. Ремизова.
Подробности дальнейших событий – до сих пор государственный секрет, описания – скудны и противоречивы.
Выдержав паузу, «самураи перешли границу у реки» и нанесли удар по советско-монгольским позициям силами сводного отряда под командованием полковника Ямагато, основу которого составили часть 64-го пехотного полка и «разведбат» 23-й японской дивизии, 8-й баргутский кавалерийский полк и два эскадрона 7-го кавалерийского полка – всего 1600 штыков, 500 сабель, 75 пулемётов, 12 орудий, 7 бронемашин и 1 лёгкий танк. Советский историк без тени смущения констатирует, что группировка японо-маньчжурских войск «по своей численности и вооружению значительно превосходила силы монголо-советских войск». Но буквально через пару страниц автор сообщает, что у наших имелось 39 пушечных бронеавтомобилей и в 1,5 раза больше «орудий крупного калибра». И совсем непонятно, как один полк и два эскадрона баргутской конницы могут в 3,5 раза превосходить по количеству сабель два полка и один эскадрон монгольской кавалерии?
Целью «японских негодяев», согласно приказу, отданному командиром 23-й пехотной дивизии, являлось уничтожение «войск Внешней Монголии в районе Номон-Хана».
«То есть Халхин-Гола», – уточняет советский автор. На самом деле генерал-лейтенант М. Камацубара имел в виду то, что имел, – маньчжурский населённый пункт Номон-Хан, у околиц которого джигитировал 17-й кавалерийский полк монгольских багатуров.
Впрочем, российский Генштаб и сегодня уверяет нас, что японцы планировали «захватить территорию Монгольской Народной Республики, а в дальнейшем прорваться в Советское Забайкалье, перерезать Сибирскую железнодорожную магистраль и отрезать Дальний Восток от остальной территории СССР». Между тем Япония, завязнув в Китае, к войне с Советским Союзом была не готова. Сталин прекрасно это знал и, выступая перед военными, характеризовал события у озера Хасан и на Халхин-Голе как мелкие эпизоды, пробу сил на пятачке: «Япония боялась развязать войну. Мы тоже этого не хотели…». Задуман был локальный конфликт с целью взаимной проверки на прочность.
На рассвете 28 мая японская авиация обрушила бомбовый удар по наведённой советскими сапёрами переправе через Халхин-Гол, тылам и расположению советско-монгольских войск. «Сталинские соколы», имевшие на вооружении 101 истребитель и 88 бомбардировщиков СБ, продемонстрировали полную беспомощность и ничем помочь своим войскам не смогли. Основными силами противник атаковал по всей 20-километровой линии фронта, а вдоль восточного берега реки с севера на юг через открытый левый фланг к переправе подбиралась на машинах боевая группа под командованием подполковника Адзума. В течение дня советско-монгольские войска были отброшены к переправе и к вечеру занимали полукруговую оборону на плацдарме радиусом два – три километра. Не исправил положения и неорганизованный ввод в бой по мере прибытия подразделений 149-го стрелкового полка. Правда, фланговая атака отряда Адзума была отбита инициативными действиями артиллеристов и контратакой сапёрной роты, предотвративших прорыв японцев к переправе.
Утром 29 мая при поддержке догнавшего пехоту дивизиона 175-го артиллерийского полка и пяти огнемётных танков XT-26 советские части перешли в наступление и оттеснили противника на 1,5 – 2 км. Враг понял, что он разбит, и оставил священную монгольскую землю. Припозднившейся 9-й мотоброневой бригаде, совершившей за тринадцать дней 760-километровый марш-бросок по степи к Халхин-Голу, даже не пришлось вступать в дело.
