До середины 1941 года в Германии было построено примерно 1700 бронемашин разных типов, тяжёлые составляли примерно четверть от общего количества.
Немецкий тяжёлый бронеавтомобиль Sd Kfz 232
В 1937 году обобщались первые итоги гражданской войны в Испании, где сошлась в открытом бою советская, итальянская и германская бронетехника. Гитлер послал на помощь поднявшему антикоммунистический мятеж генералу Франциско Франко добровольческий легион «Кондор», в составе которого действовал 88-й танковый батальон, оснащённый 41 машиной Pz I. Чуть позднее на Пиренейском театре прошёл обкатку и «Панцер II». Итальянцы направили фалангистам свои танкетки «Ансальдо».
«Фашистские машины» во всех отношениях оказались слабее Т-26 и БТ-5, поставленных Испанской республике товарищем Сталиным в количестве 347 штук. «Лёгкие немецкие танки, – докладывал «генерал Пабло», он же главный советник по танковым делам комкор Д. Г. Павлов, – в борьбе с республиканскими пушечными танками не входили ни в какое сравнение и расстреливались беспощадно». Ещё бы, наша «сорокапятка» уверенно проламывала 15-мм немецкую броню с прицельной дистанции 1200 метров; не спасало ситуацию усиление лобовой части Pz II путём наложения дополнительных 15-мм и 20-мм броневых листов. В то время как снаряд немецкой 20-мм пушки KwK-30 сохранял необходимую бронепробиваемость на дальности 300 – 500 метров. Итальянские машины Дж. Фуллер вообще называл «эффективно движущимися гробами». К тому же для поражения живой силы противника к советской 45-мм пушке был разработан осколочно-фугасный снаряд, а из германской пукалки (по немецкой классификации она считалась пулемётом) убить человека можно было только путём прямого попадания. Дошло до того, что франкисты объявили денежную премию за каждый захваченный советский танк и через год боевых действий укомплектовали четыре танковые роты трофейными Т-26, БТ-5 и бронеавтомобилями БА-6.
Отечественных танкистов и танкостроителей застал врасплох другой сюрприз – массовое применение на поле боя подвижной, малозаметной и скорострельной противотанковой артиллерии – 37-мм «Рейнметаллов» и «Бофорсов», 20-мм «Солотурнов» и противотанковых ружей. Тогда же немцы впервые использовали против советских танков легендарные 88-мм зенитки.
В материалах совещания НКТ АБТУ, состоявшегося в январе 1937 года, указывалось:
«Значительное увеличение противотанковых скорострельных орудий калибра 17 – 44 мм может привести к тому, что удар механизированной бригады может быть отражён с большими потерями для последней… Необходимо проведение спешных работ по созданию танков прорыва тяжёлого бронирования, а также артиллерийских танков, вооружённых орудиями большой мощности для борьбы с огневыми точками и скоплениями боевой силы».
Налицо было отставание от западных держав, строивших машины нового поколения. Ни один из перспективных танков не мог считаться современным, так как не обеспечивал защиту от малокалиберных снарядов, хотя и в Ленинграде, и в Харькове эту проблему пытались решать.
Первый советский танк с противоснарядной бронёй, или «малый танк тяжёлого бронирования» Т-46-5 (объект 111), развивая линию «двадцать шестых», создали на заводе № 185 под руководством С. А. Гинзбурга и М. П. Зигеля. Получилась 32-тонная машина, вооружённая 45-мм пушкой и двумя пулемётами, развивавшая скорость всего 30 км/ч, зато имевшая лобовую и бортовую броню толщиной 60 мм. Был изготовлен опытный образец, но танк в серию не пошёл, в первую очередь потому, что вооружение было сочтено недостаточно мощным, а почти все его разработчики и заказчики оказались «врагами народа».
Танк БТ-СВ-2 «Черепаха»
В Харькове, на заводе № 48, конструкторское бюро Н. Ф. Цыганова, кроме модели БТ-ИС, разработало танк с улучшенной броневой защитой БТ-СВ-2 «Черепаха». Его основным принципиальным отличием стала конструкция бронекорпуса, листы которого располагались под большими углами наклона. Корпус совершенно не имел выступающих частей и вертикальных поверхностей. В целом схема бронирования была срисована с французского FCM-36. Ходовая часть прикрывалась наклонным фальшбортом, затруднявшим экипажу ремонт гусениц. Опытный образец изготовили с использованием обычных стальных листов толщиной 15 мм, предполагая в перспективе заменить их 25-мм или даже 40-мм бронёй. В ходе испытаний, проведённых в конце 1937 года, применённый принцип бронирования был признан вполне приемлемым. Вместе с тем отмечалось, что при наличии реальной брони масса танка возрастёт до 25 тонн, чего ходовая часть колёсно-гусеничного БТ «не потянет». Работы над «Черепахой» свернули в начале 1938 года в связи с арестом Н. Ф. Цыганова, он оказался «фашист», как и другие члены его КБ.
Конструкторское бюро Харьковского завода № 183 после А. О. Фирсова возглавил М. И. Кошкин, ранее работавший в Ленинграде над тяжёлыми танками. Конструкторский талант у Кошкина прорезался довольно внезапно и несколько поздновато. Общее образование Михаила Ильича состояло из двух классов церковно-приходской школы, «если не считать самообразования». В возрасте одиннадцати лет он пошёл работать на фабрику. В 1917 году был призван в армию, но за веру, царя и Отечество повоевать не успел. Гражданскую войну прошёл комиссаром, в 1921 – 1924 годах учился в Коммунистическом университете имени Я. М. Свердлова, по окончании которого находился на советской и партийной работе в Вятке: был директором кондитерской фабрики, секретарём райкома. В 1929 году партия направила его на учёбу в Ленинградский политехнический институт, который Кошкин окончил в 1934 году в возрасте 36 лет. Лишь после этого он занялся конструированием танков на заводе имени Кирова, в короткий срок достигнув должности заместителя начальника КБ. Под руководством Гинзбурга и Зигеля «молодой специалист» Кошкин участвовал в разработке танка Т-46-5, причём если двух первых фигурантов по итогам работы арестовали и посадили, то Михаил Ильич получил орден «за досрочное выполнение задания по модернизации одной из боевых машин». В Харькове нового начальника танкового КБ встретили настороженно.
В августе 1937 года ХПЗ получил техническое задание на проектирование танка БТ-20 массой до 15 тонн, с наклонным бронированием толщиной 20 – 25 мм, 45-мм либо 76-мм пушкой, тремя пулемётами, огнемётом «для самозащиты», дизельным двигателем и ходовой частью по типу БТ-ИС (не знаю, чем уж там стукнуло товарищей военных, но и от бюро Астрова они потребовали новый плавающий колёсно-гусеничный танк Т-39 с 200-сильным дизелем и огнемётом «для защиты сзади»). Танк должен был пойти в серию 1 мая 1939 года.
Для решения этой задачи, «ввиду чрезвычайной серьёзности данной работы и крайне сжатых сроков», в октябре 1937 года на заводе было создано отдельное КБ (подчинённое непосредственно главному инженеру завода, минуя Кошкина). В него вошли местные конструкторы А. А. Морозов, Н. А. Кучеренко, А. А. Молоштанов, М. И. Таршинов, В. М. Дорошенко, М. М. Лурье, П. П. Васильев, Я. И. Баран, а также большая группа выпускников Военной академии механизации и моторизации. Начальником ОКБ стал военинженер 3 ранга А. Я. Дик. Эскизный проект БТ-20 был утверждён 25 марта 1938 года, с двухмесячным отставанием от сроков, указанных правительством. Виновных вычислили молниеносно: А. Я. Дика и его «сообщников» арестовали, ОКБ расформировали. Дальнейшую работу возглавил М. И. Кошкин. Тогда же К. Е. Ворошилов предложил создать чисто гусеничный вариант танка – это по поводу мифа о том, что Т-34 якобы был «инициативным» проектом гениального Кошкина. К мнению маршала присоединились другие военные, в частности, новый начальник АБТУ комкор Д. Г. Павлов, посоветовавший усилить бронирование лобовой части до 30 мм и предусмотреть установку 76-мм пушки.
