Если вычесть всё то, чего «красные орлы» толком не умели, что остается? Сразу скажем, Балтфлот в совокупности потерял 63 боевые машины, но только 17 из них погибли от воздействия противника.
«Стратегические» бомбардировки населенных пунктов и портов, в которых также принимали участие 6-й, 21-й и 53-й дальнебомбардировочные полки из АОН-1–155 машин ДБ-3, продолжались до середины января, их жертвами стали 956 жителей, 1840 человек получили ранения. Одновременно распространялись листовки о том, что мирное население убивают не просто так, а согласно воле финского народа, «возмущенного преступной политикой бездарного правительства Каяндера — Эркко — Таннера», и в жизненных интересах народа. Однако ни деморализации населения, ни восстания пролетариев добиться не удалось. Разрушение промышленных объектов и инфраструктуры первоначально не планировалось, поскольку считалось, что после взятия Хельсинки «всё это будет наше».
Вышло наоборот: все слои финского общества консолидировались под лозунгом борьбы с «большевистским фашизмом», а Лига Наций 14 декабря исключила СССР из своих членов.
Советское командование, уверенное в абсолютном превосходстве над противником, довольно долго не принимало во внимание «микроскопические» финские ВВС, к тому же вооруженные, по большой части, устаревшими самолетами (на Карельском перешейке 36 «фоккеров» против 320 «чаек» и «ишаков»). Бомбардировщики летали без истребительного прикрытия и уже 1 декабря «двадцать первые» открыли счет. Сначала лейтенант Вуорило сбил над Выборгом первый СБ, затем его товарищи «ссадили на землю» еще девять бомбардировщиков из 41-го и 24-го СБАП. Финны потеряли один перехватчик, сбитый собственными зенитчиками и, единственного за всю войну «Бульдога», которого уничтожило звено Ф.И. Шинкаренко из 7-го истребительного полка 59-й авиабригады. Тройка «бленхеймов» в этот день атаковала колонну советских танков и грузовиков в районе Тсалки, один бомбардировщик на базу не вернулся.
Уже 3 декабря маршал Ворошилов «спинным мозгом» почуял, что операция развивается не так, как планировалось (позже он признает: «Мы не представляли себе всех трудностей, связанных с этой войной»).
Вечером Мерецков получил приказ №-0269 с «ценными указаниями»:
«1. Главный недостаток наших частей, особенно в тех районах, где противник имеет сеть построенных препятствий и засад… состоит в том, что артиллерия отрывается от пехоты, пехота забегает вперед и, напоровшись на серьезные препятствия, вынуждена ждать подхода артиллерии.
…Главный недостаток действий нашей авиации состоит в том, что она ставит себе сразу большое количество целей, разбрасывается по множеству объектов и неохотно берется за конкретные задачи, имеющие своей целью обслужить непосредственно пехоту…»
9 декабря непосредственное руководство военными действиями взяла на себя Ставка Главного Командования под «председательством» Ворошилова; Сталин, не занимавший никаких государственных постов, числился одним из членов. Мерецкова поставили командовать 7-й армией, наступавшей на главном направлении — Карельском перешейке. Несмотря на ежедневные понукания, советские войска, борясь, с финскими диверсионными отрядами, карельской природой и чудными особенностями собственной организации, продвигались на всех направлениях крайне медленно. Авиация, по мнению Ставки, работала «недостаточно толково» и оказалась неспособна парализовать железнодорожные перевозки противника.
Плохая погода с метелью не позволили авиации действовать вплоть до 19 декабря, зато в этот день возобновились бомбардировки финских городов.
«Каждый радовался улучшению погоды, — вспоминал пилот бомбардировщика капитан К. Голубенко, — каждому хотелось отметить день шестидесятилетия великого Сталина боевым вылетом. Стенная газета и боевой листок вышли, как всегда, любовно оформленные Поповым. В них было множество заметок летчиков, радистов, штурманов, техников и авиамехаников с самыми сердечными пожеланиями дорогому товарищу Сталину в день его шестидесятилетия. В каждой строчке чувствовалась безграничная преданность наших людей Родине, делу Ленина — Сталина. В этот день машины были готовы к вылету еще до рассвета. Стоял 25-градусный мороз. Чистое небо радовало всех».
Пилоты LLv-24 провели в этот день над Карельским перешейком 22 воздушных боя. Советские потери составили семь бомбардировщиков СБ, один ДБ-3 и два И-16. Через четыре дня финнами были сбиты шесть СБ и четыре «ишака» из 7-го и 68-го истребительных авиаполков. 21 декабря 53-й ДБАП лишился сразу четырех ДБ-3.
25 февраля «фоккеры» перехватили шестерку ДБ-3 из 6-го ДБАП — три бомбовоза были сбиты, два совершили вынужденную посадку. Еще один ДБ-3 потерял до этого времени бездействовавший 21-й ДБАП, причем бездействовавший во всех смыслах этого слова: только над целью, когда «ильюшины» были атакованы вражескими истребителями, выяснилось, что пулеметы покрыты густой заводской смазкой и стрелять неспособны.
В связи этим директива Ставки от 26 декабря указывала:
«В действиях авиации обращает на себя внимание:
1. Истребители не сопровождают бомбардировщиков, между тем, наличие льда на озерах позволяет сейчас приблизить истребители к линии фронта и сопровождать бомбардировщики.
2. Бомбардировщики в дни решающих наступлений не наносят массированного удара на коротком фронте под прикрытием наших истребителей, а летают по 3–6–9 бомбардировщиков без истребителей.
3. Бомбардировщики долго находятся над целью, делая по несколько заходов, не применяя противозенитного маневра при зенитном огне противника.
4. В течение месяца выходные и входные ворота не меняются, и истребители противника легко перехватывают наши самолеты».
Ну, и кому нужен был опыт Испании и Халхин-Гола? Для кого писались километры отчетов? Когда И.И. Проскурову (летчик, участник войны в Испании, летом 1937 года он был старшим лейтенантом, с апреля 1939-го — заместитель наркома обороны, начальник Разведывательного управления РККА) задали вопрос, отчего в войсках отсутствует информация об организации, вооружении и тактике иностранных армий, комдив разъяснил, что «ценных материалов» нашей разведкой собран целый подвал и, чтобы его разобрать, «должна работать целая бригада в количестве 15 человек в течение пары лет». Складывается впечатление, что в предыдущие годы донесения и отчеты сразу отправляли в подвал, не читая.
Всё, как обычно: сколько тех финнов, валенками закидаем! Как раз в этот день три ДБ-3 21-го ТБАП каким-то ветром занесло к станции Грузиново, по которой они лихо и без потерь отбомбились. Слава Богу, ни одна из 30 бомб в цель не попала (Интересна оговорка Ворошилова по поводу ВВС окопавшейся в районе Петсамо 14-й армии: «Эта армия доставляла Ставке меньше всего беспокойства, кроме залетов ее авиации в Швецию и Норвегию». Вот интересно, там попутно ничего не разбомбили?
27 декабря финскими истребителями были сбиты три СБ из 18-го СБАП.
К концу месяца боевой счет «Лентолавио-24» достиг 54 побед в воздухе, в том числе были уничтожены 46 СБ и ДБ-3. Безвозвратные потери 2-го авиаполка — два «фоккера», один «Бульдог». Одновременно бипланы 1-го полка, как могли, поддерживали контрудары своих наземных войск, штурмуя позиции советской артиллерии; при этом выбыли из строя по разным причинам шесть «Фоккер» СХ. Бомбардировщики 4-го полка наносили удары по колоннам и скоплениям войск, по портовым сооружениям и кораблям Балтийского флота, вели дальнюю разведку и потеряли три машины и один экипаж. Морские эскадрильи выполняли патрульные полеты над Финским и Ботническим заливом, а также Аландским морем, пытаясь воспрепятствовать действиям советских подводных лодок; собственные потери составили четыре самолета, причем один из них был сбит зенитным огнем советской подводной лодки С-1.
