Охота была врать? Впрочем, кредо этих «исследователей» отечественной истории четко сформулировал непременный член и идейный вождь всех редакционных комиссий и подкомиссий, начальник ГлавПУРа CA и ВМФ генерал армии А. А. Епишев: «Кому нужна ваша правда, если она мешает жить».
Маршал Конев честно говорит: «Не все получилось», враг был силен — тем больше наша слава: «Надо сразу сказать, что нашим замыслам, положенным в основу этого плана, не суждено было осуществиться. Мы предполагали провести операцию на гораздо большую глубину, чем та, которую удалось достичь на деле. Фактически к 24 февраля мы выполнили только часть поставленной перед собой задачи… Противник, понесший тяжелые поражения, сумел в короткий срок закрепиться на Одерском рубеже, привести в порядок свои разбитые войска, подтянуть резервы, организовать управление. Ни в коем случае нам не следует умалять степени организованности, проявленной гитлеровским командованием в тот критический момент».
Главным итогом февральского наступления был выход правого крыла фронта на Нейсе, на уровень позиций 1-го Белорусского фронта, и занятие выгодных рубежей для завершающего удара на берлинском направлении.
ВОСТОЧНО-ПОМЕРАНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ
Командующий 2-м Белорусским фронтом 8 февраля получил задачу в десятидневный срок разгромить восточно-померанскую группировку противника. Времени на подготовку не отводилось, а из состава фронта изымалась половина войск. «В строю» оставались 2-я ударная, 65,49, 70-я общевойсковые, 4-я воздушная армии, 1-й и 8-й гвардейские танковые, 8-й механизированный, 3-й гвардейский кавалерийский корпуса — 36 стрелковых и 3 кавалерийские дивизии — около 500 тысяч человек. Войска, по выражению Рокоссовского, «выдохлись окончательно»: две трети соединений насчитывали 4,5 тысячи личного состава, исправных танков имелось 297 единиц, авиация по большей части бездействовала в силу неблагоприятных погодных условий, на передовой ощущался острый недостаток горючего и боеприпасов. Из резерва Ставки прибывали, да пока не прибыли, 19-я армия (40-й гвардейский, 132-й, 134-й стрелковые корпуса) и 3-й гвардейский танковый корпус.
Рокоссовский: «Такую задачу Ставка нам опять-таки поставила, а войска не возвратила, зная заранее, что теми силами, которые остались в составе нашего фронта, эта задача выполнена быть не может…»
Противостоящая им 2-я немецкая армия имела 12 пехотных, 2 танковые дивизии, 3 отдельные бригады, 6 боевых групп и 3 гарнизона крепостей. Их силы оценивались в 230 тысяч солдат и офицеров, 341 танк и самоходное орудие, 2360 орудий и минометов. На аэродромах в Восточной Померании базировалось более 300 самолетов различных типов.
Немцами велись усиленные работы по инженерному оборудованию оборонительных позиций и созданию сильных опорных пунктов в глубине территории на наиболее вероятных направлениях наступления советских войск. Сама местность, изобилующая лесными массивами, болотами, большими и малыми озерами, реками и каналами, носила достаточно «противотанковый» характер и благоприятствовала созданию устойчивой обороны. Разветвленная сеть дорог позволяла оперативно маневрировать силами, подавляющее большинство населенных пунктов было связано телефонно-телеграфными линиями связи, многие из которых были проложены под землей. Кроме полевых укреплений, прикрытых сетью противотанковых и противопехотных заграждений, в восточной Померании наличествовало множество каменных построек, а также долговременные фортификационные сооружения. Так, вдоль бывшей германо-польской границы, по рубежу Штольп, Руммельсбург, Нойштеттин, Шнайдемюль, фронтом на восток и юго-восток пролегал участок «Померанского вала». Кроме того, в систему обороны были включены Данцигский и Готенхафенский укрепленные районы, построенные фронтом на юго-запад.
Рокоссовский принял решение, создав «кулак» на своем левом крыле, силами 70,49 и 65-й армий, 1-го гвардейского танкового и 8-го механизированного корпусов нанести рассекающий удар в направлении Хойнице, Руммельсбург, Рюгенвальде. 2-я ударная армия должна была, используя переправы 65-й армии, выйти на западный берег Вислы и, совместно с 8-м гвардейским танковым корпусом, наступать вниз по реке непосредственно на Данциг. С подходом 19-й армии фронт нацеливался на Штеттин, одновременно очищая от противника побережье Балтийского моря.
Операция началась утром 10 февраля и развивалась крайне медленно. Атаки советских войск сменялись контратаками немцев. Задень 70-я армия, усиленная танковым и механизированным корпусами, продвинулась на отдельных участках от 5 до 10 километров, 49-я и 65-я — на 2–3 километра. Соединения генерала Федюнинского в наступление вообще не переходили. Часть сил 2-й ударной армии еще сражалась за Эльбинг, а два стрелковых корпуса совершали перегруппировку на левый фланг, где должны были форсировать Вислу и попутно овладеть «крепостью» Грауденц.
В дальнейшем темпы не изменились. За пять суток боевых действий армия генерала Попова, достигшая наибольшего успеха, «вгрызлась» в оборону противника до 40 километров и 15 февраля овладела узлами шоссейных и железных дорог городами Кониц (Хойнице) и Тухель. Армии Гришина и Батова, действовавшие в центре ударной группировки, продвинулись на 15–20 километров. 2-я ударная армия, застряв у Грауденца, по-прежнему в наступлении не участвовала. Только 16 февраля Федюнинский ввел в сражение 108-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта B. C. Поленова, пытавшийся нанести удар вдоль левого берега Вислы в северном направлении.
На рубеже Меве, Черск, Хойнице войска 2-го Белорусского фронта вынуждены были остановиться. Рокоссовский констатировал: «Положение на севере оставалось прежним: противник прочно удерживал Померанию».
15 февраля по требованию Верховного Главнокомандующего Константин Константинович доложил соображения относительно дальнейших действий фронта. Маршал собирался до 24 февраля развернуть на левом крыле 19-ю армию и 3-й гвардейский танковый корпус, нанести сосредоточенный удар в направлении Кёзлина и в четырехдневный срок пробиться к побережью Балтийского моря, разрезав померанскую группировку надвое. Сталин с предложениями согласился, и командующий приступил к подготовке задуманной операции.
Маршал Жуков до поры действовал согласно утвержденному плану.
Начиная с 6 февраля один за другим стали прибывать направленные тылом фронта в «кругосветку» по южному пути эшелоны, доставившие в течение нескольких последующих дней тяжелую технику и свыше 20 тысяч тонн боеприпасов.
Общевойсковые армии левого крыла 1-го Белорусского фронта в это время продолжали кровопролитные бои по захвату, расширению и объединению плацдармов на Одере: 5-я ударная — севернее Кюстрина, 8-я гвардейская — южнее. 69-я армия вела бои за Франкфурт, еще южнее пыталась переправиться 33-я армия. К исходу 7 февраля «чуйковцам» при поддержке трех легких самоходно-артиллерийских полков удалось образовать плацдарм в 15 километров по фронту и до 3–5 километров в глубину. Однако в последующие дни им пришлось отбивать атаки прибывшей с Запада 21-й танковой дивизии (62 танка и САУ). Борьба за плацдармы, длившаяся до конца марта, дорого стоила обеим сторонам. У Берзарина и Чуйкова выбывало в среднем по 550 человек в день, соответственно в феврале каждая из армий потеряла около 15 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными — почти вдвое больше, чем в январе. Общие потери 69-й армии с 10 по 28 февраля составили 5962 человека. Генералу Бюссе, стремившемуся восстановить фронт по западному берегу Одера, тоже приходилось несладко: ежедневно он терял убитыми и ранеными 745 человек. Русские расходовали живую силу в два раза интенсивнее, зато по численности они превосходили 9-ю немецкую армию вчетверо.
