Высочайшее мнение было принято к сведению, и 9 мая 1946 года газета «Правда» опубликовала статью И. Золина:
«Первыми ворвались в рейхстаг полковые разведчики Михаил Егоров и Милитон Кантария… Они поднимались все выше и выше, пока не добрались до купола и водрузили Знамя. Это было 30 апреля в 14.25».
Потом время водружения знамени стали притягивать к моменту фактического появления Егорова и Кантарии в рейхстаге, и 30 апреля 1965 года газета «Правда» (!) сообщила, что Кантария с Егоровым установили Знамя утром 1 мая. Генерал Шатилов дал «Литературной газете» следующее интервью: «Знамя Победы водружено на куполе рейхстага. Это было 30 апреля в 22 часа 50 минут». Если он имел в виду знамя Военного совета, то никакого противоречия здесь нет. Но в других своих воспоминаниях генерал писал достаточно ясно: «Сначала оно появилось на первом этаже, но бой продолжался в самом здании рейхстага по очистке этажей, и только к 22.00 это знамя было поставлено на самом верхнем куполе».
В мемуарах Шатилова подвиг разведчиков представлен уже во всей красе:
«Егоров и Кантария под прикрытием группы Береста продолжали пробиваться к верхним этажам. Внезапно каменная лестница оборвалась — целый марш оказался разбитым (Ерунда! Что значит писать о том, чего сам не видел. Я, например, поднимался на крышу рейхстага по совершенно целой лестнице. — А. Д. Плеходанов) Замешательство было недолгим. «Я сейчас!» — крикнул Кантария и метнулся куда-то вниз (Удивительная оплошность охраны: она что, забыла свои обязанности? — А. Д. Плеходанов). Вскоре он появился с деревянной стремянкой (автор забыл, что пишет о рейхстаге, а не о складе с различным хламом. — А. Д. Плеходанов). И снова бойцы упрямо полезли вверх.
Вот и крыша. Они прошли по ней к громадному всаднику. Под ними лежали укутанные в дымные сумерки дома. Кругом метались вспышки. По кровле постукивали осколки. Где прикрепить флаг? Около статуи? Нет, не годится. Ведь было сказано — на купол. Ведущая на него лестница шаталась — она была перебита в нескольких местах.
Тогда бойцы полезли по редким ребрам каркаса, обнажившегося из-под разбитого стекла. Передвигаться было трудно и страшно. Карабкались медленно, друг за другом, мертвой хваткой цепляясь за железо. Наконец достигли верхней площадки. Прикрутили ремнем к металлической перекладине Знамя — и тем же путем вниз. Обратный путь был еще труднее и занял больше времени.
Когда Егоров и Кантария предстали перед Неустроевым, на часах было без десяти одиннадцать вечера. А пять минут спустя Зинченко торжественно доложил мне по телефону:
— Товарищ генерал, Знамя Военного совета укреплено на куполе рейхстага в двадцать один час пятьдесят минут по московскому времени!»
Полковник Зинченко поступил еще проще. Он вдруг вспомнил, что на самом деле дневная атака была неудачной, никто в рейхстаг не ворвался, «подразделения не продвинулись ни на метр», все донесения и сводки — следствие чьего-то (?) недостоверного доклада. Ну а дальше, как по писаному: «Егоров и Кантария со знаменем бегут к рейхстагу… Вражеские пули посвистывали вокруг, одна из них вонзилась в древко знамени, расщепив его. У Егорова были прострелены брюки, у Кантария — пилотка. Но и в этот момент они не дрогнули, не отступили, мужественно прошли эти последние метры и исполнили свой долг».
В ответ полковник Плеходанов написал в 1966 году статью «Как свершилась афера века»:
«После демобилизации из Советской Армии, и особенно в последние годы, когда был развенчан культ личности, участники штурма рейхстага и водружения на нем Знамени Победы неоднократно обращались (письменно и устно) в самые различные инстанции с просьбой помочь разобраться, установить истину в деле водружения Знамени Победы.
Они единогласно заявляли, что Егоров и Кантария никакого отношения к водружению Знамени не имеют. Больше того, врученное им знамя Военного совета армии они потеряли, позорно сбежали с поля боя. В рейхстаг эти горе-воины пришли, как говорится, на шапочный разбор, тогда, когда на нем уже почти сутки развевалось Знамя Победы, причем пришли в сопровождении группы автоматчиков. Все свои заявления настоящие герои подкрепляли убедительными и неопровержимыми доказательствами…
Вся эта семерка разведчиков и их боевые друзья неоднократно рассказывали ответственным товарищам, пытающимся их подвиг потопить в массовом героизме. Однако нигде и никогда они не получили вразумительного ответа. Обещанные перед штурмом рейхстага от имени Верховного Командования высшие правительственные награды за водружение Знамени Победы так и остались неврученными и спустя 20 с лишним лет после окончания войны.
И в то же время, издеваясь над этими героями, вот уже два десятка лет чествуют тех, кто убежал с поля боя, кто никакого отношения не имеет к взятию рейхстага и водружению на нем Знамени Победы. Кому нужна эта ложь, какой цели она служит? Этой фальсификации пора положить конец».
Статью, разумеется, не опубликовали. О «нечистоплотности» и искажении фактов Шатиловым и Зинченко писали (Сталину, в газеты «Правда», «Известия», «Московский комсомолец», в Политбюро ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета, писателям С. С. Смирнову и М. А. Шолохову) еще живые участники событий: Виктор Правоторов, Семен Сорокин, Иван Лысенко, Григорий Булатов, Михаил Минин, но единоборство с системой проиграли. При Сталине их вызывали на интимный разговор в райком, выносили партийные взыскания и намекали на незавидные перспективы; при Хрущеве и Брежневе — посылали в Институт марксизма-ленинизма. Наверное, сегодня, будь они живы, их обозвали бы «очернителями истории».
Подполковник в отставке Неустроев (кстати, почему сорокалетний подполковник — в отставке. Я — капитан-лейтенант и почти на десять лет старше, но числюсь в запасе. Злые языки пишут, что Степан Андреевич пропил свою Звезду, а Шаталин выхлопотал для него дубликат) долгие годы ездил по стране с лекциями, проповедовал официальную версию, но на заре перестройки решился открыть «правду». Неустроев подтвердил одновременно и утверждение Зинченко о том, что штурм состоялся в 18 часов, и утверждение Плеходанова, что Егоров и Кантария прибыли к шапочному разбору. Но зато, и этот факт не позволяет относиться к воспоминаниям серьезно, батальон Неустроева самостоятельно захватил рейхстаг, в то время как батальоны Самсонова и Давыдова до поздней ночи отражали атаки «справа и слева», не доходя до рейхстага «ста — ста пятидесяти метров».
Так и выходит, что мы до сих пор штурмуем рейхстаг.
С этим знаменем связан еще один анекдот. 9 мая по приказу командира 79-го стрелкового корпуса Знамя Победы сняли с крыши рейхстага и заменили «большим алым стягом». Генерал Переверткин загорелся идеей лично вручить победный стяг «нашему великому вождю, любимому маршалу Иосифу Виссарионовичу Сталину». В середине мая к коменданту Берлина генералу Берзарину обратился представитель Центрального артиллерийского музея Красной Армии с предложением передать знамя в представляемый им музей. Генералу идея понравилась, и 20 мая по этому поводу состоялся парад частей 5-й ударной армии с торжественной церемонией передачи знамени. Корреспонденты ТАСС и «Красной звезды» с должной помпой осветили событие. Двое суток спустя выяснилось, что в Москву на вечное хранение убыл «большой алый стяг», а подлинное Знамя хранится в штабе 3-й гвардейской армии. В общем, неловко получилось.
