– Есть…
– Отключаем, семь секунд…
Изображение замерло. Потом на операционном столе из ниоткуда возникла модель местности и с условными обозначениями своих и чужих позиций (хотя чужие позиции можно было обозначить в самой условной степени, нам противостояли не регулярные войска, а банды), важных объектов. При необходимости можно было заказать анализ и компьютер на основании анализа текущей обстановки, соотношения и расстановки противостоящих друг другу сил и математического анализа сотен тысяч заложенных в память боевых операций – мог выдать вероятность тех или иных действий противника, а также рекомендации на свои собственные действия. Я такой анализ заказал – это делается парой клавиш, – и через пару секунд получил информацию о возможных действиях противника. Собственно говоря, таких вариантов очень мало. Горный велайят Нарын спиной опирается на Китай, хоть и бунтарские районы Китая, но все-таки Китай, они просто не дадут там собраться крупным бандам, а все возможные действия противника привязаны к дорогам, которых там очень немного, буквально наперечет. Наиболее вероятно, атаки могут быть не со стороны Бишкека, а со стороны Ферганской долины. Но их направления также легко просчитываются, поскольку привязаны к дорогам.
Перегнав информацию в спутниковый телефон, я поставил ее на перекачку в телефон Шарка (в виде обычной, двухмерной картинки), потом набрал номер.
– Салам, – отозвался Шарк.
– Салам. Докладывай.
– Первый этап реализован. Повторяю – первый реализован.
– Неожиданности есть?
– Никак нет. Закрепляемся на местности.
– Потери есть?
– Ниже расчетного.
– Тебя понял. Что тебе отправить?
– Как можно больше тяжелого вооружения. И жратвы.
– Понял. Жди птичек. До связи.
– До связи…
Ниже расчетного.
Что-то мне казалось, что это не так, но было не до того. Потери были, есть и будут. Их даже больше будет. Вопрос в том, за что.
Я для себя уже решил за что. За то, чтобы здесь жили так, как хотим мы в конечном итоге, это лучше любого халифата. Почему-то мы в какой-то момент усомнились в своем праве менять жизнь других народов и указывать, как им жить. А вот эти – те, кто строил халифат, – не сомневались в этом никогда. И никогда не скрывали того, что собираются навязать свой образ жизни другим.
Когда в США отменили – с войной – рабство, освободившие рабов белые люди не сомневались в том, что имеют право решать, как им жить. Они дали чернокожим рабам английские имена и начали обращать их в христианство, получилось не так хорошо, но уж как получилось. Важно то, что они искренне хотели этим людям с другим цветом кожи добра, и потому они не оставили их в том состоянии, в котором они были, в состоянии дикости и рабства, они дали им христианскую религию и потребовали подчиняться законам, вместо того чтобы уважать религиозную и этническую идентичность этих людей. Представьте себе, что было бы, если бы на североамериканском континенте вместе с белыми англо-саксонскими протестантами стали бы проживать выходцы из Африки, оставшиеся африканцами и требовавшими строить государство африканского типа. Представили? Самое интересное, что это привело бы к большой крови, к этнической войне на уничтожение – на сей раз не на освобождение чернокожих, а на их уничтожение. Так что основатели американского государства в тот момент были ох как правы.
А сто пятьдесят лет спустя они пошли на Афганистан. Страну, находившуюся в состоянии крайней нищеты и разрухи из-за продолжавшейся четверть века войны. Они пришли туда и победили многочисленные ваххабитские банды за два месяца. Но после этого они не стали учить афганцев, как им жить в мире, как им жить… просто нормально, по-человечески. Они сказали: проведите выборы, и все будет ОК. Демократия – ключ ко всему. Они просто не понимали… даже не так – запретили себе понимать, что демократия среди людоедов исчерпывается голосованием по вопросу, кого скушать на ужин. И уж никак не публичным обсуждением запрета есть человеческое мясо. Людоедство демократией не лечится.
Поэтому я, как и каждый, кто пришел со мной, рискуем здесь своими жизнями за право навязать местному населению свои правила и свой образ жизни. И главное среди этих правил то, с чего мы начнем, – запрет есть человеческое мясо. Шучу. Но правда, если бы тут были людоеды, лечить это было бы проще. Но как описать в терминах, правилах, законах и запретах понятие «быть человеком»?
Впрочем, это уже второй вопрос…
В кармане задрожал телефон. Черт… до него еще добраться надо. Некоторые носят телефон в нагрудном кармане, но я никогда так не делаю. Почему-то если положить телефон туда, начинает болеть сердце.
Номер не определен.
– Алло.
– Салам алейкум, мой старый друг.
Интересно, почему я не удивлен?
– Здравствуй, Фань. Как дела? Впахиваешь, как китайский доброволец?
Генерал Фань Сяолин рассмеялся. Он знал русский достаточно, чтобы понимать идиомы, его русский был отнюдь не ученическим, он даже завел себе аккаунт в ЖЖ и общался там, чтобы совершенствовать русский.
– Немного не так. Сижу на ж… ровно. Так правильно?
– Можно и так сказать. Зачем звонишь?
– Ты широко шагаешь. Мы не ожидали такого.
Ну, как же. Понятно, что Китай не заинтересован в том, чтобы снабжение электроэнергией прерывалось.
– Подожди, я выйду.
Показал – продолжайте без меня. Вышел в коридор.
– Говори. Кто недоволен.
Надо сказать, по китайским меркам это было хамство. У китайцев до сих пор сохранился чисто советский коллективный метод принятия решений, и выяснять, кто конкретно принял то или иное решение, было хамством.
– Звонили товарищи из Пекина. Мне бы не хотелось, чтобы они мне звонили.
Я перехватил трубку.
– Послушай меня, Фань. Слушаешь?
– Да…
– Когда у вас было плохо… помнишь, сорок девятый год?
– Нет, не помню. Меня тогда не было.
– Не важно. Это тоже идиома. Так вот, когда американцы хотели оккупировать вашу страну, мы вам помогали. Когда японцы создавали всякие марионеточные государства – мы вам помогали. Когда против вас был весь мир – мы и то вам помогали. Единственный грех, какой есть у нас перед вами, – это грехи конца позапрошлого века, когда мы участвовали в оккупации наряду с европейскими державами, но мы грех искупили, в отличие от них. Мы дали Мао атомную бомбу. Скажи, что было бы с Китаем, не будь у вас бомбы?
Генерал молчал.
– Мы помогали вам, благодаря нам вы смогли объединить страну под руководством Коммунистической партии и начать подъем. Мы строили вам заводы, давали вам технику, чтобы вы могли ее скопировать и производить. Потом вам помогли американцы, но сначала вам помогли мы. Такое было?
