Шарк лег на пузо и пополз. Он полз, пока не подобрался вплотную к бойнице – оттуда грохотал пулемет, ДШК или даже КПВТ, выбрасывая полуметровые языки пламени.
Шарк достал гранату с желтым корпусом, задержал дыхание, выдернул чеку и просунул в бойницу.
Никто ничего не заметил. Потом стих огонь одного пулемета, а за ним и второго. Конечно, зимой не так хорошо действует, но действует.
Открылся люк, совершенно невидимый на ночном фоне, и на поверхность начал выползать человек. Схватившись за голову, он выл на одной немыслимой ноте – такой, что перекрывал грохот пулеметов.
Это была граната, первоначально разработанная для подавления массовых беспорядков – что-то вроде камертона, работающая на какой-то там звуковой волне, причиняющей головную боль, но при этом не наносящая долговременного ущерба здоровью… если ты, конечно, убежишь. Такие гранаты были в большом ходу, ими и другим нелетальным оружием пытались сбить революционную волну и спасти то, что спасти было уже невозможно…
Шарк сменил магазин на коробчатый и выпустил два заряда, убирая человека с пути. Потом подобрался ближе и бросил в бетонный бункер уже настоящую гранату. Захлопнул люк. Внутри глухо ухнуло, послышались крики.
Есть…
Отставной легионер бросил рядом с собой гранату с зеленым дымом, хорошо видным и в ПНВ благодаря каким-то там наночастицам. Это означало, что он закрепился на ближайшей территории и бункер теперь безопасен…
Вперед…
Он не понимал, как построена система обороны и куда идти дальше. Это хорошо на снимках спутниковых смотреть, на трехмерных моделях, но как только оказываешься в гуще боя, сразу становится все по-другому.
Кто-то плюхнулся рядом, выдохнул.
– Кто?
– Немец!
Один из его людей.
– Цел?
– Да.
– Патроны есть?
– Есть пока.
– Прикрывай…
Немец кивнул, меняя заодно магазин на своем А7,62.
– И-раз!
Они встали одновременно, чтобы держать под огнем все пространство перед собой.
– Чисто…
Шарк двинулся вперед, Немец прикрывал его. Смещались вправо, там был проход к логистической зоне станции. Перед Шарком, в ноктовизоре мелькнули серые тени, и он нажал на спуск…
– Перезарядка!
Теперь Немец встал впереди, Шарк за его спиной быстро перезарядился, и вместе они дошли до стоящего на коленях робота-погрузчика. Тот, очевидно, не использовался вот уже много лет.
– Чисто…
– Давай, дым…
Немец тоже бросил зеленую дымовую шашку, из темноты, от станции, ударили очереди.
– Аллаху Акбар!
– Держи позицию!
Дальнейшее произошло довольно быстро.
Оставшиеся в живых легионеры, поддержанные атакой киргизов, почувствовавших, что дело идет к победе, быстро достигли целей атаки. Вывели из строя еще один пулеметный дот и отошли, к другой. Пронесли на передовые позиции крупнокалиберный пулемет, и тут держащие часть логистической площадки боевики завыли и бросились вперед – под пули. Психической атакой тут никого было не удивить, их расстреляли сосредоточенным огнем из нескольких десятков стволов. Оказалось, что русские десантники в этот же момент ударили им в спину…
Утром подошли бронетранспортеры с подкреплением. Частью новые, китайские, трехосные, частью старые – советские «восьмидесятые» с китайскими моторами, мостами и трансмиссией. Их легко было отличить от китайских по четырем осям вместо трех. Мафия имела свою бронетехнику, причем в довольно большом количестве, она использовалась как для проводки торговых караванов, так и для охраны важных объектов. Китайцы продавали бронетехнику бандитам, потому что от бандитов зависела подача электроэнергии с каскада ГЭС, и если это так, то нужно сделать этих бандитов сильнее всех остальных, чтобы они могли продолжать удерживать ГЭС и поставлять электроэнергию в Китай. Свой вариант готтентотской логики.
С другой стороны, китайцы бандитам не были обязаны ничем, и если кто-то другой перехватывал контроль над станцией, вполне могли разорвать все предыдущие договоренности на основании этого факта.
И бандиты знали, что каскад – очень крепкая позиция и просто так захватчиков оттуда не выбить. А применять минометы и артиллерию – значит повредить станцию, притом что ремонтников у них нет.
Бронетранспортеры поманеврировали, стреляя из пулеметов, и получили в ответ дружный огонь со станции и с перевала. По связи в обе стороны летели многоэтажная брань и обещание вырезать подчистую: бандиты и те, кто захватил станцию, были двумя частями некогда единого народа, и потому ожесточение было особенно сильным, а угрозы, несомненно, были бы исполнены при первой же возможности.
Получив в ответ несколько ракет и управляемых мин и потеряв пять бронетранспортеров, не считая мелочи, бандиты развернули технику и ушли, не решаясь атаковать сразу и сходу. Впрочем, не было сомнений в том, что ушли недалеко…
Ферганская долина
Наманган
14 февраля 2037 года
…Всем правоверным мусульманам есть фард айн участвовать в джихаде на пути Аллаха против нечестивых многобожников – залимов, отвергнувших Аллаха Всевышнего и вышедших из ислама и обагривших руки кровью правоверных! Свидетельствую, что залимы хуже кяфиров, хуже харбиев, они – нож в бок исламской умме! Весь народ киргизов является преступным и должен быть уничтожен! Приносите Аллаху киргизов везде, где увидите, не оставляйте ни их женщин, ни их детей, ни их стариков! Жизнь киргизов разрешена, имущество киргизов разрешено! Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!
Амир Ислам поморщился и выключил ретранслятор, который стоял в его тяжелобронированном «Шевроле Субурбан» и передавал все, что происходит на улице без необходимости открывать дверь или опускать бронированное стекло.
Про себя он подумал, что муфтий, шейх Содик аль-Бухари, не просто так надрывается. Во-первых, он узбек, а счеты у узбеков с киргизами очень давние. Во вторых, двадцать процентов от разграбленного принесут ему как взнос в байтулмал. А киргизов как раз выгодно грабить больше, чем любых других, – благодаря прямой дороге из Китая и базарам у Бишкека там богатая добыча намечается.
Вот только видение амира Ислама не ограничивается двадцатью процентами от единожды награбленного. Он всегда понимал, что грабеж – это однократный процесс, и больше, чем ты получишь в этот один раз, ты не получишь. Поэтому амир Ислам запрещал своим людям грабить и сам никогда и никого не грабил. Он был заинтересован в долгосрочных источниках дохода.
Утром он приказал установить на свой вертолет пулеметы, но на аэродром он полетел не на вертолете, он поехал на машине, конвоем. Ему надо было посмотреть на то, что происходит в городе, прежде чем принимать окончательное решение.
