– Знаю… Знаю, любимый… Это я… Я окликала тебя… Я не даю тебе бродить там, где… – её жаркий шепот смягчил его лицо, вызвал откуда-то из глубин лёгкую мечтательную улыбку.
– Знаешь? Откуда?..
Дойдя до пояса, рука замешкалась, приостановилась. И тут ей на помощь пришла ЕГО рука – мягко легла на кисть, увлекла её своим весом вниз. Возбуждённая кожа «трещала по швам»… Освобождающееся движение плечами и развалившийся надвое комбинезон сполз до пояса. Освободил восхитительное тело…
Когда перед взором Ивана возникла обнажённая грудь, он перестал понимать то, о чём говорил Ирé. Слова продолжали вылетать, но…
Упругая грудь с крупными коричневыми сосками, вырвавшаяся на волю, излучала такую энергию страсти, что в его висках застучали полновесные молоты, а не молоточки. Горячая кровь прилила всюду, где только могла прилить… Мужчина пожирал Женщину горящим взглядом, побеждённым желанием. А когда осторожно коснулся пальцами, казалось, электрический разряд пронзил всё тело, разложив его на миллиарды самостоятельных молекул, не слушающихся никаких команд.
Комбинезон сполз, словно читая его мысли.
Скрутился у ног как змей-искуситель.
Притих…
Она стояла перед ним, как точёная статуэтка, и тёплые дрожащие блики костра ползали по её телу, самому соблазнительному в мире. Взгляд Ивана скользнул ниже и утонул в курчавых волосиках, треугольным лоскутком прикрывающих лоно…
Его собственный комбинезон, как живой, покинул тело в считанные мгновения…
НИКТО И НИЧТО уже не могли встать между ними. Все призраки прошлого испуганно разлетелись, канули, исчезли.
Дальше он уже, даже если бы и захотел, – не смог бы воссоздать цепь событий и собственных действий. Только дрожь. Только захлестнувшее все мысли извечное мужское желание. Сковавшая его окаменевшая кожа, трескающаяся при каждом движении. И давящий со страшной силой, накопившийся пар чувств, под огромным давление рвущийся изнутри, из котла перегревшейся души.
Единственное, что он помнил…
Когда кожа разлетелась на кусочки, не в силах сдержать страсть… Когда они повалились на травяной ковёр… Когда он вошел в её горячее, как внутренний центр Земли, лоно… Когда он ворвался туда, одновременно как захватчик и освободитель… Когда она застонала так сладко и страстно, срывая этими звуками с него остатки кожи… Когда её пальцы впились в его спину… Когда она прижалась так сильно и двигалась быстро, словно размазывая его тело по себе… Когда стало нечем дышать и он забыл как это делается…
Единственное, что он помнил: ЭТО НАЧАЛОСЬ ИМЕННО ТАК…
Дальше… Ощущение собственного тела таяло, сходя на нет. Словно во всех точках, в которых Иван касался Иры́, он входил в иное измерение. Там его тело растворялось, исчезало. В него входило неведомое ранее чувство – ему казалось, что взамен плоти исчезающей, которая стала невесомой и парила над землёй, он миг за мигом обретал недостающую половинку плоти. Ту половинку, которую неосознанно, но упорно искал по звёздным россыпям и весям. Которая во много раз превосходила собственную – по размерам и силе таившихся в ней чувств. Которая прирастала к его телу с каждым движением всё больше и больше, и уже не просто отзывалась на его призывы, а начинала двигаться синхронно с ним…
Он вновь и вновь входил во влажный космос любимой Женщины, с каждым разом испытывая новые ощущения. И, слыша, как она отзывается, как рвётся ему навстречу, отметая все условности и недомолвки, входил в неё всё дальше, всё глубже, всё безоглядней и безвозвратней. Они не чувствовали усталости. Они были неутомимы, как молодые боги, и настолько же прекрасны в своём порыве – слиться воедино. «Падаю вновь в тебя… пьяно-бездонную…» – звучало дивным зовущим эхом где-то внутри Ивана… И он, давно пьяный от неповторимого аромата её тела, падал в многомерный влажный космос, внезапно открывшийся В НЕЙ. И не достигал дна. Потому что она ЛЕТЕЛА вместе с ним…
А когда они достигли вершины наслаждения Полётом… Мир взорвался, раскололся на разноцветные мельчайшие частички. В голове вспыхнуло, укололо сладко впивающимися иглами, закружило в неразъёмных объятиях…
А что чувствовала в эти мгновения она? Возможно ли это узнать? Возможно! Она чувствовала ТО ЖЕ САМОЕ, только во много раз сильнее, пронзительнее и ярче…
Ведь она была ЖЕНСКОЙ половинкой…
И звёздное Небо опустилось на Землю. И укутало их бархатным, не стесняющим движений одеялом…
…Невыносимая тяжесть. Сдавливающий пресс. Плита пластибетонная.
Весь мир сейчас был именно таким… Круглой неподъёмной глыбой! Сжавшись в концентрически замкнутый, сферический объём, мерцая в ночи нереальным зеленоватым светом, он до того уплотнился, что даже дыхание стало невозможным. Миллионы миллионов тонн, воплощённые в каждой пылинке, давили таким грузом, что, казалось, время также остановилось. Дикое, немыслимое давление воздействовало на виски, на глаза, стараясь навеки втолкнуть их, не выколоть, а именно втолкнуть. Назад. В глазницы… Ломая заодно и тонкие кости, сминая и перетирая их в пыль, сжимая перевернувшийся мир ещё и ещё. Чтобы сделать его ещё меньше! Ещё тяжелее! Ещё невыносимее!..
И казалось ещё более невероятным, необъяснимым и, до животного крика, до хрипа, возмутительным и ненавистным – то, что в почти умершем, спрессованном мире оставался кто-то, кто мог жить и радоваться этому действию! Она бездыханно, недвижимо и раздавленно наблюдала за двумя слабо светящимися фигурами. Они словно светились от счастья. И снова и снова сливались в объятиях, стремясь воистину стать единым целым…
Наверное, и время и мироздание были на их стороне, ЗА НИХ – ведь им, несмотря на взбесившийся мир, всё удавалось – и двигаться, и жадно дышать, и…
А ей не удавалось даже пошевелить пальцем. Даже прикрыть веки, чтобы не видеть всего этого. Словно кто-то приговорил её к бесконечному бездеятельному наблюдению за чужим счастьем. И во всём космосе, наверное, никто не знал, – окончится ли когда-нибудь эта пытка? Ведь время в её мире остановилось.
Весь мир для неё сейчас рисовался именно таким.
Именно так он смотрелся в прицеле ночного видения.
И безжизненно застыл палец на спусковом крючке.
…А мир и действительно замер, ДАЖЕ ДЛЯ НИХ…
Летя в тартарары.
Падая и рассыпаясь на клеточки.
Время умерло. Во всём необозримом Космосе не сохранилось ни одной завалящей секунды, чтобы двинуть жизнь хоть на крохотную наносекунду вперёд… Маятники всех часов застыли на самых немыслимых углах отклонения.
– Со-о-ол… – счастливо выдохнула Женщина вместе с именем Любимого единственное не умершее мгновение, чудом затерявшееся между спелых губ. – МЫ… ЕСТЬ!..
И это ЕСТЬ вдохнуло жизнь в замерший мир. И время вновь пошло…
И где-то возле ЕЁ уха запульсировала тёплая жилка.
И ОН считывал пульс губами…
