– Дом-дом, дом… дом… – услужливо прокатилось эхо, исчезая во мгле пропасти.
Стас аккуратно взял тело под мышки, перетащил его ближе к скале и положил вдоль рельса.
И тут скафандр на его двойнике начал тлеть. Выглядело это пугающе, потому что огня не было: прорезиненная ткань, каркас, внутренние слои, комбез – все стремительно превращалось в прах… И вот уже труп, совсем голый, лежит на острых кусках породы, глядя опустевшими стеклышками глаз в звездную пыль.
Не оглядываясь, Стас побежал дальше. Казалось, что ритмичный рисунок огней космодрома отодвинулся от него, но так не могло быть: по прикидкам, он уже преодолел почти треть пути. А ведь последний рейс не станет ждать!
Стас побежал быстрее, но чем резче и пружинистей он двигался, тем сильнее его прижимало к поверхности Харона. Будто сила тяжести увеличивалась прямо пропорционально его скорости. Уже через пять минут он выдохся, и пришлось опять перейти на шаг. Притяжение сразу ослабло.
За поворотом, в неглубокой долине, вдруг показались припорошенные мельчайшими частичками породы строения взлетно-посадочного комплекса. Это было очень странно: несколько минут назад они казались такими далекими, и вот тебе на!
На овальной стартовой площадке в лучах мощных прожекторов стоял небольшой шаттл неизвестной Стасу модели, он напоминал тупоносый ботинок с кокпитом, выступающим над фюзеляжем, и небольшими треугольными стабилизаторами, под которыми висели гроздья орудий.
Боевой корабль? Откуда он здесь?…
Не важно. Главное – успеть попасть на борт, иначе он останется навсегда среди харонских пустошей.
Стас, превозмогая навалившуюся тяжесть, снова припустил рысью. Но через сотню метров уступ стал уже: на нем еле помещались рельсы и шпалы, и ему пришлось двигаться осторожнее, чтобы не сверзиться в темный провал бездны, терпеливо ждущий слева.
Наконец Стас добрался до стартового стола. Он долго карабкался по настенной лестнице, чтобы попасть наверх, к кораблю. Перекладины были скользкими от лютого мороза, и поэтому он изо всех сил сжимал каждую из них, чтоб не сорваться.
Шаттл ждал. Вблизи он выглядел просто огромным – метров двадцать в длину. Вокруг никого не было: ни техников, подготавливающих борт к старту, ни беженцев, спешащих попасть внутрь. С неприятным тянущим чувством под ложечкой Стас заметил, что обзорные иллюминаторы рубки не освещены. Внешние габаритные огни тоже не горели.
Создавалось ощущение, будто шаттл вовсе не собирался взлетать.
Проверив запас кислородно-азотной смеси в баллонах скафа, Стас неторопливо приблизился к громаде корабля. Он с удивлением обратил внимание на то, что шасси были припорошены породой. Это могло значить только одно: шаттл стоит здесь очень давно.
Трап оказался придвинут к борту. Стас, придерживаясь за стальной поручень, поднялся к открытому внешнему кессону. Здесь его взгляд случайно упал на обшивку…
«Ренегат» – было накорябано на окалине.
Сердце пропустило удар. Стас собрался с духом и вошел внутрь. Тут царила кромешная тьма, не работало даже аварийное освещение. Он включил фонари, встроенные в шлем, и двинулся вглубь, по коридору. Через минуту сообразил, как попасть в кокпит, и поднялся по вертикальной шахте на верхний уровень.
Кресло пилота пустовало. Стас осмотрел смутно знакомую приборную панель, темные экраны, необычной формы маневровый джойстик и штурвал. Все выглядело целым, нетронутым. А покрытый легким инеем ключ зажигания с прицепленной цепочкой торчал в замке.
Он уселся в кресло, которое оказалось не слишком подходящим по форме к его скафандру; к тому же очень мешали баллоны с дыхательной смесью. Кое-как пристегнулся.
Еще раз оглядел рабочие панели, выдохнул и повернул ключ…
Корабль оставался мертв. Не замкнулись никакие цепи, не пробежала нигде пусковая искра, не выдали ни вольта аккумуляторы.
Зато снаружи, за обзорным стеклом, что-то неуловимо изменилось.
Стас, не обратив на это внимания, вернул ключ в исходное положение и снова крутанул его в замке. Пальцы сквозь многослойную ткань перчаток почувствовали щелчок, но не более.
«Как же? Как же так?» – лихорадочно подумал Стас.
– Так, так… – гулко ответило далекое эхо.
Стас хотел было встать и попробовать разобраться в схемах и узлах шаттла, чтобы найти неисправность, но лицо внезапно вспыхнуло от боли. Кожу будто бы укололи глубокими иглами одновременно в тысяче мест. Он вскрикнул и машинально дернул ладони к щекам, но перчатки стукнулись о стекло шлема.
Он медленно убрал руки.
Большой обзорный иллюминатор пошел ветвистыми трещинами. Сначала разлетелось внешнее стекло, затем по двум внутренним что-то заколотило с нечеловеческим остервенением.
А спустя несколько мгновений Стас увидел в лучах фонарей целый фонтан прозрачных брызг и почувствовал жаркие прикосновения ворвавшегося внутрь вихря. Его скафандр и тело пронзила сотня камушков, разогнанных до умопомрачительных скоростей. Они разбили вдребезги стекло, раскурочили аппаратуру, баллоны, датчики, в клочья разорвали кожу, мышцы, нервы, сухожилия, раскрошили кости. Страшная картечь нещадно прошила каждый сантиметр обшивки, словно для нее вообще не существовало препятствий.
Весь корабль за считаные секунды превратился в решето…
«Ведь таких крупных феррумитов в харонской „метели“ не бывает…» – скользнула последняя мысль.
– Бывает, – раскатисто захохотало эхо.
Последний рейс так и не ушел в черную высь…
Стас проснулся от собственного вскрика. Виски были покрыты холодным потом, форменная рубашка прилипла к влажной спине, сердце колошматилось, как бешеная птица в клетке.
Он поморгал, соображая, где находится, глубоко вздохнул и энергично растер ладонями лицо. Отнял руки, посмотрел на них, будто ожидая увидеть рваные раны от харонской «метели». Нет, все в порядке, целая, хотя и грязная кожа с дугообразными линиями жизни и прочей лабудой.
– Хорошо, что проснулся. Я хотел тебя разбудить, да сам задремал, – сонно пробормотал Уиндел, поднимаясь с расстеленного на полу брезентового чехла. – А чего ты орал-то?
– Сон, – успокаиваясь и молниеносно забывая подробности видения, ответил Нужный. – Полет проходит штатно?
– Вроде происшествий не было. Подруга твоя вон… спит еще. Мы уже недалеко от Точки.
– Сам вижу, – протирая глаза и оглядывая приборы, зевнул Стас. Он вдруг напрягся, посмотрев на радар ближнего радиуса. – Странный сигнал какой…
– Что за сигнал? – тут же встрепенулся Жаквин.
– Будто вот здесь, прямо на границе ближнего пеленга, волны слегка рассеиваются…
– Не отражаются и не проходят дальше беспрепятственно? – уточнил ученый.
– Точно. Постой-ка… – Стас покосился на него. – Ты откуда знаешь?
