Валера судорожным движением нацепил на ногу тапочку и, не обращая внимания на мечущего проклятия Андрона, заковылял к профессору.
– Альберт Агабекович, я вспомнил.
– Что вспомнил? – живо откликнулся тот, на полуфразе прерывая спор с подполковником.
– Этого человека зовут Всеволод. Он действительно открыл С-волны, а еще был ассистентом Макушика. Неказистый, в оранжевой безрукавке. Постоянно обитает в эсе. Наверное, он еще до всей эпопеи с С-шизофренией изобрел аппарат гиперсомнии и лежит под ним с тех пор...
– Невероятно, – только и успел сказать Аракелян, прежде чем раздался взрыв.
Уши заложило. Все инстинктивно пригнулись и принялись озираться по сторонам. Метрах в сорока, в прогале между скрученным в спираль вагоном и штабелями ржавых рельсов, обозначилось какое-то движение.
– Что это? – крикнул Павел Сергеевич, ковыряя мизинцем в ухе.
– Хрен знает! Может, изнанники? – ответил Альберт Агабекович.
– Посмотрим? – полуутвердительно сказал все еще хмурый и раздраженный Петровский, кося непострадавшим глазом.
– Здесь все не так, как в эсе, – предупредил Рысцов. – Здесь – изнанка. Нужно быть предельно внимательным.
Они двинулись в сторону прогала на полусогнутых ногах. Труднее всего было идти Валере – не особенно поскачешь по каскадам металлолома в тапочках. Никаких звуков больше не повторялось, лишь далекий гул, к которому все уже привыкли, создавал общий фон. Духота стояла невыносимая, пот застилал глаза, а фиолетовый свет только добавлял неудобств, искажая расстояния до предметов.
Огнеметчик появился бесшумно. Он был один. На поднятом тонированном забрале шлема бурели запекшиеся пятна. Ранец, укрепленный на манер рюкзака за его спиной, съехал набок, но страшное оружие гад держал достаточно уверенно. На кончике причудливого ствола плясал маленький огонек, готовый в любой момент обернуться смертельной струей пламени.
Обнажив кривые зубы, он ощерился. Лиловое сияние прокатилось бледным отсветом по откляченной нижней губе, с которой тянулась тонкая нитка слюны. В глазах стояла фанатичная жажда уничтожения.
Все замерли, ожидая немедленного фонтана огня в лицо.
Рысцов хотел было поднять руки и ударить волной искривленного пространства, но вдруг ощутил, что практически бессилен – энергии хватит лишь на то, чтобы толкнуть. Не больше. Наверное, на износ выложился в кутузке...
– Попались, – хрипло произнес огнеметчик. Таусонский сразу распознал в нем обладателя хриплого голоса, которым выкрикивались желчные угрозы из-за обрезанного вагона в тоннеле. Огнеметчик повторил со смаком садиста, загнавшего жертву в глухой переулок: – Попа-ались...
– Что тебе от нас нужно? – спокойно спросил Павел Сергеевич.
– Здесь я буду задавать дурацкие вопросы! – гаркнул огнеметчик, выделяя ударением слово «я». – К примеру, конкретно от тебя – абсолютно ничего. Поэтому я, пожалуй, просто сожгу твою морду! Знаешь, какие удивительные метаморфозы происходят, когда горит морда? Сначала вздувается кожа. Она лопается одновременно с глазами, и обнажаются мышцы – на морде очень много мышц, отвечающих за мимику. Впрочем, они жарятся достаточно быстро, как и сухожилия с хрящами, а вот после этого наступает самая интересная фаза. Начинают показываться кости черепа. Очень захватывает процесс проявления глазниц.
Аракелян громко сглотнул, подавляя рвотный позыв.
– Ты просто маньяк, – так же безмятежно предположил подполковник, медленно заводя правую руку за спину.
– Руки! – заорал офанатевший придурок. – Верни на место! Чтоб я видел!
– Чешется ужасно, – объяснил Таусонский, останавливая движение. – Сам же видишь, какая тут жарища. А на тебе вон какой прикид. Вспотел небось?
– Заткнись! – возопил огнеметчик, нервно поводя страшным оружием. – Я буду задавать идиотские вопросы! Ясно, козел?!
– Конечно, конечно... – мирно согласился Павел Сергеевич.
– Ты! – Фанатик ткнул стволом в сторону Рысцова, отчего тот невольно отступил на шаг. – Тебя приказано доставить в контору Справедливости! Я весь отряд потерял в тоннеле. И как изнанники вас пропустили... Хрен с ним, неважно. Даже к лучшему! Мне одному зарегистрируют повышение по табелю! – Он вновь обнажил кривые зубы. – А теперь первый дурацкий вопрос: сам пойдешь со мной, под конвоем?
Язык у Валеры прилип к нёбу. Он не привык оказываться в ситуациях, когда нужно было становиться героем. Миллионы слов пронеслись в голове за долю секунды, но вслух не получилось произнести ни одного. Огонек на кончике ствола словно заворожил его...
За Рысцова агрессивному м...ле с огнеметом осторожно ответил Таусонский:
– Слушай, а давай мы полюбовно разойдемся и забудем все обиды. А? Мы навсегда исчезнем из эса и больше не будем шалить. Честное слово.
Огнеметчик издал звук, похожий на шипение змеи.
– Я разве не упомянул об альтернативном приказе? Забывчив стал, надо же... Дело в том, что в случае неповиновения или отказа проследовать в контору предписано всех вас... уничтожить. Таким образом, исчезнете вы не только из эса.
– А может... – начал подполковник.
– Не надо, Павел, – перебил его Валера, не узнавая своего голоса. И поднял глаза на огнеметчика: – Я пойду с тобой, гнида.
– Двинься в сторону, – вкрадчиво посоветовал тот. – Спалю сейчас этих, и тронемся в путь...
Тапочки Рысцова будто вросли в балку, на которой он стоял. Он ощутил, как замерли позади друзья.
– Нет.
– Что ж, – неуклюже пожал плечами огнеметчик. – Тогда хана вам всем.
– А как же повышение по табелю? – насмешливо обронил Андрон.
– Ничто не заменит зрелища лишней горящей морды...
Валера закрыл глаза... Странно, здесь так душно... откуда этот холодный ветер?
Который рассказывает о мгновениях.
Надрываясь, кричит о секундах...
Тех, что прожил.
Оказывается, это совсем не страшно...
– Эй, сучий приверженец рабства, – презрительно сказал подполковник, и голос его расколол вечность. – Последнее желание хотя бы позволишь?
Огнеметчик вроде даже не обиделся на оскорбление, будучи в предвкушении расправы. Он скривил откляченную губу:
– Ну?
– Вот прямо до смерти почесаться хочется. Поясницу аж свело.
– Только левой рукой, – снисходительно обронил огнеметчик, поглаживая указательным пальцем параболу спускового крючка.
Павел Сергеевич медленно завел руку за спину. Почесался с удовольствием. Цыкнул зубом и молниеносно сунул ладонь за пояс испачканных брюк...
Зря этот фанатик не опустил забрало...
Плоская стальная фляжка с умопомрачительной скоростью врубилась ему острой кромкой аккурат промеж глаз. Кажется, даже раздался тихий хруст.
