Но слишком многие люди в Белграде знали о готовящемся заговоре, чтобы он оставался в полной тайне. 14 июня на заседании исполнительного комитета «Черной руки» Димитриевич был вынужден рассказать о готовящихся планах своим товарищам. Хотя никто из собравшихся не испытывал никакой любви к эрцгерцогу, большинство из них пришли в ужас от услышанного. Они настаивали на том, что убийство неизбежно станет поводом для вторжения Австрии в Сербию. Их страна еще слишком слаба, чтобы бороться с Габсбургами. Вспыхнули жаркие споры, и вскоре стало понятно, что только Димитриевич и Танкошич полностью поддерживают заговор. Столкнувшись практически со всеобщим сопротивлением, Димитриевич якобы сдался и сказал, что отзовет убийц.
Собирался ли Димитриевич на самом деле так поступить — остается загадкой. Он утверждал, что пытался прервать этот заговор и отговорить убийц. Где-то между 16 и 18 июня в Броде Илич встретился с посланцами Димитриевича. Позднее он подтвердил, что получил указание отменить совершение убийства; когда он вернулся в Сараево и рассказал об этом остальным заговорщикам, они отказались пересмотреть свои планы. Согласно другим сведениям, Илич встретился в Броде с Раде Малобабичем и получил от него последние инструкции по совершению убийства. Как бы ни было на самом деле, результат был один: Франц Фердинанд должен был умереть.
Глава XV
«Я НАЧИНАЮ ВЛЮБЛЯТЬСЯ В БОСНИЮ»
Для Франца Фердинанда и Софии поездка в Боснию становилась все ближе и ближе. Через два дня после визита кайзера Вильгельма II эрцгерцог впервые открыл парк Конопишта для посетителей. Тысячи любопытных людей хлынули в легендарный сад, прогуливались среди роз и осматривали роскошные цветники. После обеда к ним даже вышел Франц Фердинанд, спрашивал об их впечатлениях и с нетерпением ждал одобрения. Такого эрцгерцога, обычно очень сдержанного, мало кому доводилось видеть раньше.
После этого успеха эрцгерцог с женой отправился в соседнее поместье аристократов на охоту. Когда речь заходила о предстоящей поездке в Боснию, он становился подавленным, вспоминала хозяйка поместья, и говорил об этом так, словно катастрофа неминуема. Потом, перед отъездом в Боснию, они отправились на несколько дней в Хлумец, чтобы повидать своих детей; Маленькая София, Макс и Эрнст должны были оставаться здесь до возвращения их родителей из Боснии, а потом на все лето они планировали все вместе уехать в Блюменбах. Когда они гуляли по парку, Франц Фердинанд указал на окрестные леса и сказал, что эти земли должны стать частью наследства Эрнста.
Во вторник 23 июня Франц Фердинанд и София начали свой путь в Боснию. Сначала они вернулись в Вену, где расстались. Эрцгерцог должен был направиться на поезде до Триеста, там взойти на борт дредноута Viribus Unitis и плыть на нем до Метковича, а затем сесть на поезд в Боснию. София должна была приехать сразу в Илидже. Перед отъездом эрцгерцог отвел Яначека в сторону и подарил ему золотые часы, поблагодарив за верную службу. Он также вручил ему ключи от своей комнаты в Бельведере с просьбой передать их племяннику Карлу, если с ним что-то случится. Последовала еще одна странная просьба: эрцгерцог попросил Яначека, что если он не вернется из Боснии — присмотреть за его семьей. Еще одна сцена произошла на вокзале. Сгорела ось частного железнодорожного вагона, в котором они должны были ехать, и пришлось пересесть в обычное купе первого класса. «Вот так оно и начинается! — воскликнул Франц Фердинанд, словно бы предсказывая свое будущее. — Сначала вагон поезда, потом покушение в Сараево и если ничего не получится — взрыв на борту Viribus Unitis!»
Франц Фердинанд и София прибыли в Вену в семь утра и пообедали в Бельведере перед тем, как Франц Фердинанд сел на поезд, отходящий в Триест; София должна была выехать на следующий день. Обеспокоенный станционный смотритель встретил эрцгерцога в собственном экипаже и рассыпался в извинениях, объясняя, что временно нет электричества. Когда Никитч-Буле вошел в вагон несколькими минутами спустя, он обнаружил Франца Фердинанда, мрачно сидящего в окружении мерцающих свечей. «Это похоже на могилу, не правда ли?» — сказал эрцгерцог.
Все эти разговоры и предчувствия относительно Сараево не являются позднейшими преувеличениями. Эрцгерцог слышал слишком много опасений по поводу его безопасности. Он безуспешно пытался отменить поездку. Его бывший личный духовник отец Эдмунд Фишер как-то предупредил его: «Перед каждым своим путешествием каждый вечер приучайте себя глубоко раскаиваться во всех неудачах прошедшего дня и всей прошедшей жизни. Таким образом, вы будете готовы предстать перед Господом в любой момент, даже если рядом не будет священника. Это большое облегчение, и оно придает смелость». Теперь, оказавшись перед необходимостью этой нежелательной и непредсказуемой поездки, казалось, что Франц Фердинанд прощался с жизнью.
София прибыла в Боснию первой. «В целости и невредимости, — телеграфировала она своему сыну Максу. — Все прошло очень хорошо». В дождливое утро четверга 25 июня ее поезд остановился на станции в Илидже. Она, барон Морсей, Румерскирх и ее фрейлина графиня Вильма Ланьюс фон Велленбург проследовали на автомобилях через небольшой курортный городок и прибыли к отелю Bosna, где должны были остановиться эрцгерцогиня и Франц Фердинанд. Хотя она и отметила «очень хороший прием» в гостинице, но были и некоторые неприятности, которые она не упомянула. Когда машина Софии остановилась, у отеля стоял почетный караул. Когда она проходила мимо солдат, те стояли неподвижно и не отдали ей салют оружием — такие указания поступили из Вены.
Франц Фердинанд приехал позже в тот же день. Он нашел путешествие вдоль Далматинского побережья на борту Viribus Unitis «восхитительным». Страна показалась ему «очень интересной», как телеграфировал он своей дочери, хотя и было «очень жарко». Небольшая яхта Dalmat доставила его по реке Наренте до Метковича, где его ждал поезд на Боснию. По пути он принимал поздравления: в Мостаре мэр города приветствовал эрцгерцога «в нашей скалистой Герцеговине», а эрцгерцог произнес в ответ несколько слов на хорватском языке.
Торжественные фанфары зазвучали по прибытии поезда эрцгерцога на железнодорожный вокзал в Илидже. «Оглушительные аплодисменты» сопровождали эрцгерцога всю дорогу, пока он ехал через город; как писал репортер, эрцгерцог «был глубоко тронут восторгами собравшихся людей, улыбался и благодарил их», когда проезжал мимо. София с нетерпением ожидала прибытия мужа. Как и ее супруг, она тоже переживала и считала этот визит потенциально опасным, но была очень рада «хорошим новостям, слава Богу», поступившим от эрцгерцога из города. Франц Фердинанд, выйдя из машины, бросился к Софии, которая встречала его на крыльце гостиницы, и обнял ее.
Модный курорт Илидже в окружении термальных источников протянулся вдоль реки Босна. В тени пышных скверов с акациями отдыхали и развлекались элегантно одетые дамы и красивые офицеры, наслаждались кофе, играли в теннис, любовались цветниками и принимали минеральные ванны. На краю парка стоял отель Bosna, его высокий фасад украшала арочная колоннада первого этажа. Сараевский купец Элиас Кэбилджо (Elias Kabiljo) отремонтировал к приезду супругов второй этаж, и их апартаменты украшали теперь восточные ковры, инкрустированная мебель, старинные турецкие доспехи; к их услугам была даже сделана личная часовня. Перед приездом пары местный флорист наполнил номера благоухающими розами. «Мы располагаемся в восхитительном месте, — телеграфировал эрцгерцог своей дочери. — Погода отличная. Спокойной ночи. Обнимаю тебя и твоих братьев».
