Так или иначе, летчики-ветераны утверждают, что приписки на всех этапах войны были исключительно редким явлением, тем более что к концу войны на многих истребителях стали устанавливаться фотокинопулеметы, которые позволяли точно зафиксировать воздушную победу или отсутствие таковой.
Кроме наград, за сбитые самолеты были и денежные поощрения: 2000 рублей — за сбитый бомбардировщик противника, 1500 рублей — за транспортный самолет и 1000 рублей — за истребитель.
После отчета о вылете летчику обычно предстоял либо новый боевой вылет, либо отдых.
Жили летчики-истребители, как правило, в деревнях, находившихся в трех-четырех километрах от аэродрома. В соседней с аэродромом деревне освобождали большую хату, и они заселялись туда целой эскадрильей, то есть по двенадцать летчиков на дом.
На посадку заходит ЛаГГ-3. Летчики — народ суеверный. Считалось, что бриться и фотографироваться перед вылетом нельзя. Так что пилоты на фотографии, скорее всего, не входят в боевой расчет на этот день
В этой хате техники сбивали для летчиков нары. На них стелили солому, а сверху брезент. Кроме этого, у летчиков были одеяла. Вот и все постельные принадлежности! В таких условиях они обычно жили и спали.
Заправка ЛаГГ-3 маслом и водой
Технический состав жил в землянках около аэродрома. Эти землянки они сами рыли для себя. А если рядом с аэродромом не было деревни, то в землянках доводилось жить и летчикам. Вспоминает Анатолий Бордун: «Зимой, бывало, возвращаешься с задания, посреди землянки топится печка-буржуйка, сделанная из бочки, а вокруг этой печки все нары заняты. Что делать? У нас в этих случаях такая шутка была. Вынимаешь из кармана несколько патронов и кидаешь их на печку. Нагревшись, патроны начинали взрываться. У нас при этом никогда не было несчастных случаев. Но кто-нибудь, кто трусоват, обязательно соскакивал с нар. А ты уже мог лечь на освободившееся место».
При этом в полку, и особенно в эскадрилье, как правило, у всех между собой были самые теплые отношения. По вечерам, когда полеты заканчивались, летчики собирались вместе и начинали травить байки и анекдоты.
Кормили летчиков, как правило, хорошо — по 5-й усиленной норме. Питались они в столовой, где их обслуживали официантки. А если между вылетами не было возможности сходить в столовую, то обед привозили прямо к самолету. В паек входило сливочное масло, сахар и шоколад. Что характерно, в борт-паек, который был неприкосновенным и лежал в кабине вместе с аптечкой на случай вынужденной посадки, также входила плитка шоколада, а еще банка сгущенки и галеты.
Оружейники снаряжают пушку ШВАК на истребителе ЛаГГ-3
Перед ужином, после боевых вылетов, летчики всегда получали водку. Обычно из расчета 100 граммов за каждый боевой вылет. Вспоминает Григорий Кривошеев: «В столовой стояли три стола — на каждую эскадрилью. Пришли на ужин, командир эскадрильи докладывает, что все в сборе, только после этого разрешают начинать. Старшина идет с красивым графином. Если эскадрилья сделала 15 вылетов, то в этом графине плещется полтора литра водки. Вот этот графин он ставит перед командиром эскадрильи. Комэск начинает разливать по стаканам. Если полные сто граммов — значит, заслужил, если чуть больше — значит, отлично справился с заданием, а недолил — значит, плохо летал. Все это молча — все знали, что это оценка его действий за прошедший день».
Герой Советского Союза И. П. Лавейкин с экипажем у своего ЛаГГ-3. Залазино, Калининский фронт, декабрь 1941 г.
А вот перед боевым вылетом большинство летчиков старались совершенно не пить спиртного. Вспоминает Сергей Горелов: «Того, кто позволял себе выпить, как правило, сбивали. У пьяного реакция не та. А что такое бой? Ты не собьешь — тебя собьют. Разве можно победить противника в таком состоянии, когда у тебя перед глазами вместо одного два самолета летают? Я никогда не летал нетрезвым. Выпивали мы только вечером. Тогда это было нужно, чтобы расслабиться, чтобы уснуть».
Завтрак на аэродроме под крылом ЛаГГ-3. Многие летчики жаловались, что после интенсивных вылетов пропадал аппетит, но, похоже, это не тот случай
Кроме водки, летчикам также выдавались папиросы (как правило, «Беломор» — по пачке на день) и спички. Вспоминает Анатолий Бордун: «Большинство наших летчиков меняло свои папиросы техникам на махорку. Она нам даже больше нравилась, чем „Беломор“. Махоркой можно было сразу накуриться, чтобы во время вылета курить не хотелось. А техники с нами охотно менялись, потому что им пофорсить хотелось с папиросами. Ну а мы и так летчики, нам форсить не нужно!»
ЛаГГ-3 на конвейере завода № 21 в г. Горький (архив Г. Серова)
Технический состав кормили, конечно, несколько хуже, чем летчиков, но зачастую тоже неплохо. Отношения летчиков с техниками всегда были самыми теплыми, ведь именно от техника зависели исправность и боеспособность истребителя.
В кабине этого МиГ-3 с надписью «За Родину» на борту — Виталий Рыбалко, 122-го ИАП. Высотный мотор АМ-35А позволял развивать 640 км/ч на высоте 7800 метров, но у земли, по выражению летчиков, это был «утюг»
Конечно, среди технического состава были и женщины — и мотористки, и младшие специалисты по вооружению. Порой у летчиков завязывались с ними романы, которые иногда заканчивались свадьбой.
МиГ-3 129-го ИАП на стоянке
