Командир эскадрильи 12-го ГвИАП, Герой Советского Союза Алексей Катрич беседует с техником. На заднем плане Як-1, зима 1943 г.
Командир эскадрильи 12-го ГвИАП, Герой Советского Союза Алексей Катрич в кабине именного Як-1, зима 1943 г.
Взлетает истребитель Як-7Б, переделанный в двухместную учебно-тренировочную машину
Другой момент, который хотелось бы отметить: нередки были случаи, когда воздушная победа заносилась на счет не ее автора, а другого летчика. Мотивы при этом могли быть совершенно различные — поощрение ведомого, обеспечившего ведущему успешные результаты боя, пополнение счета товарища, которому не хватало одного-двух сбитых до получения награды (которые, как известно, у летчиков-истребителей достаточно жестко были привязаны к количеству одержанных побед), и даже, если так можно выразиться, «право сильного», когда командиру засчитывали на боевой счет достижения подчиненных (было и такое).
У самолета Як-9Л летчики 168-го ИАП. Слева направо: Николай Галецкий, Иван Хальченко, Александр Ивановский. Весна 1945 г.
Летчик 89-го ГвИАП Юрий Мовшевич у своего самолета Як-9У
Еще одним фактором, вносящим путаницу в определение окончательного счета конкретного летчика, являются нюансы, присущие классификации воздушных побед, принятой в советских ВВС. Как известно, на протяжении всей войны здесь существовало разделение воздушных побед на две категории — личные и групповые. Однако предпочтения, к какой категории отнести заявку на сбитый самолет, с ходом войны существенно менялись. В начальный период войны, когда удачно проведенных воздушных боев было гораздо меньше, чем поражений, а неумение взаимодействовать в воздушном бою было одной из главных проблем, всячески поощрялся коллективизм. Вследствие этого, а также для поднятия боевого духа все заявленные сбитыми в воздушном бою самолеты противника нередко заносились как групповые победы на счет всех участников боя вне зависимости от их количества. Кроме того, такая традиция действовала в ВВС РККА со времен боев в Испании, на Халхин-Голе и в Финляндии. Позже, с накоплением опыта и появлением успехов, а также с появлением четко привязанной к количеству побед на счету летчика системы награждений и денежных поощрений предпочтение стало отдаваться личным победам. Однако к тому времени в советских ВВС было уже достаточно большое количество летчиков-истребителей, имевших на счету по десятку и более групповых побед при двух-трех лично сбитых самолетах противника. Решение было простым и парадоксальным одновременно: в некоторых полках был произведен пересчет части групповых побед в личные, чаще всего из соотношения 1:2, т. е. летчик с 5 личными победами и 25 групповыми превращался в аса с 15 личными и 5 групповыми, что во второй половине войны автоматически делало его кандидатом на присвоение звания Героя Советского Союза. В ряде случаев в штабах частей и соединений, не утруждая себя пересчетами, поступали еще проще: победы, необходимые летчику для получения той или иной награды, «добирались» из числа групповых, одержанных в предыдущие периоды боевой работы, при этом разделение сбитых на «лично» и «в группе» в наградных документах попросту опускалось.
Летчики 89-го ГвИАП после боевого вылета. Слева направо: Михаил Молчанов, Юрий Голдобин, Иван Кузнецов, Иван Гончар, Юрий Мовшевич
ЛаГГ-3 на полевом аэродроме зимой 1941 г. Деревянный планер был слишком тяжел для мотора М-105. От прекращения производства истребитель спасла установка нового двигателя АШ-82, превратившая «Золушку» в «принцессу» — Ла-5
Естественно, что по прошествии десятков лет в воспоминаниях ветеранов часто стерта грань между подтвержденными и неподтвержденными победами, личными и групповыми и т. п. Немного разобраться во всех этих хитросплетениях призваны списки воздушных побед летчиков, составленные на основе архивных документов частей и соединений, где они служили. Некоторые из таких списков побед неполные, и количество побед в них не совпадает с цифрами боевых счетов, значащимися в летных книжках, наградных листах и других итоговых документах. Связано это прежде всего с тем, что архивные фонды далеко не всегда содержат документы об интересующем периоде времени. Особенно грешит неполнотой и отрывочностью период с начала войны примерно по середину 1943 года, хотя «белые пятна» в документации встречаются и в более поздние периоды.
Герои Советского Союза Виктор Миронов (слева) и Леонид Гальченко у ЛаГГ-3 Гальченко, 609-й ИАП, 1942 г.
Герой Советского Союза Леонид Гальченко у своего ЛаГГ-3
Возвратившись с задания, летчики сдавали самолет технику и докладывали командиру полка о выполненной задаче. Докладывая о том, что он сбил самолет противника, летчик должен был подтвердить факт своей победы. Как правило, для подтверждения было достаточно заявки летчика и доклада непосредственных участников боя. Однако во второй половине войны также часто требовалось свидетельство наземных наблюдателей. Это позволяло исключить приписки, хотя и здесь могли быть некоторые лазейки. Вспоминает Иван Кожемяко: «Иногда со сбитыми могли и смухлевать. Там пошлют старшину, чтобы он у наземных частей сбитого подтвердил, а он определит, что упал сбитый на стыке частей. Так он и у тех справку возьмет, что мы сбили, и у других. И выходит, что сбили мы не один самолет, а два. Бывало такое… Но этим не злоупотребляли. Поймают — позора не оберешься, а то и „дело“ заведут».
