Бальдур фон Ширах посетил лагерь осенью 1944 года. Он так же был в карцере и в крематории».
Вы все еще говорите, что вы не имели никакого отношения к приказу, на который здесь имеется ссылка, или к вопросам, изложенным в письменном показании под присягой?
Кальтенбруннер: Я утверждаю это со всей решительностью и хотел бы прежде всего указать, что Вы, господин обвинитель, заявили, что эти показания были даны умирающим Цирайсом, но не сказали, что то, что Вы зачитали на седьмой и восьмой страницах, сказано не Цирайсом, а Гансом Марсалеком. Этого Ганса Марсалека я, разумеется, никогда в жизни не знал; он, как и оба вышеназванных свидетеля, был заключенным в лагере Маутхаузен…
Эймен: Подсудимый, Марсалек является лишь лицом, которое приняло предсмертную исповедь от Цирайса, вы понимаете это?
Кальтенбруннер: Нет, я этого не понимаю.
Эймен: Вы утверждаете, что все изложенное в зачитанном вам письменном показании является ложью. Это правильно?
Кальтенбруннер: Да, это ложь. Я никогда не издавал приказа о лагере Маутхаузен, за исключенном уже упомянутого мной приказа, на издание которого я имел особые полномочия и относительно содержания которого я представил исчерпывающие свидетельские показания. Маутхаузен никогда не был в моем подчинении. Таких приказов я издавать не мог. Обвинение прекрасно знает из десятков свидетельских показаний, что я никогда не мог отдавать приказов по этому лагерю.
Председатель: Подсудимый, очевидно, вы не поняли, что представляет собой этот документ. Это — письменное показание Ганса Марсалека, данное под присягой; во втором абзаце говорится, что он допрашивал Цирайса, который был при смерти, в присутствии командира бронетанковой дивизии; затем он излагает то, что сказал Цирайс, и далее дополнительно излагает то, что содержится в третьем абзаце. Трибуналу совершенно очевидно, что то, что говорится в третьем абзаце — это не слова Цирайса, а слова Марсалека, лица, которое составляло письменное показание под присягой.
Кальтенбруннер: Милорд, я могу сказать здесь следующее. Будучи заключенным этого лагеря, Марсалек не мог знать того, что Цирайс никогда не находился у меня в подчинении…
Председатель: Да, я знаю, это только вопрос, подлежащий обсуждению. Я лишь обращаю ваше внимание на тот факт, что совершенно очевидно из самого документа, что то, что зачитал полковник Эймен, было заявлением Марсалека, а не Цирайса в противоположность выдвинутому вами положению.
Эймен: Подсудимый, припоминаете ли вы, что вы приказали коменданту концентрационного лагеря Маутхаузен 27 апреля 1945 г., чтобы, по крайней мере, тысяча человек умерщвлялись в Маутхаузене каждый день? Это правда или ложь?
Кальтенбруннер: Я никогда не издавал такого приказа. Вы знаете, что я…
Эймен: Были ли вы знакомы с полковником СС Цирайсом, о котором мы только что сейчас говорили?
Кальтенбруннер: Да.
Эймен: А были ли вы знакомы с Куртом Бехером, или Беккером, бывшим полковником СС?
Кальтенбруннер: Нет.
Эймен: Я прошу, чтобы подсудимому показали документ ПС-3762, который представляется в качестве доказательства США-798.
Кальтенбруннер: Господин обвинитель! Вы спросили у меня, знал ли я полковника СС Беккера. Я ответил, что нет. Этого человека звали Курт Бехер.
Эймен: Тем лучше. Итак, вы знаете его, не так ли?
Кальтенбруннер: Да, я знал его.
Эймен: Очень хорошо. Сейчас, подсудимый, мы вместе с вами зачитаем его показания.
«Я, Курт Бехер, бывший полковник СС, родившийся 12 сентября 1909 г. в Гамбурге, заявляю под присягой следующее:
Между серединой сентября и серединой октября 1944 года по моей просьбе рейхсфюрер СС Гиммлер издал следующий приказ, который я получил в двух подлинных экземплярах и одной копии: подлинники для генералов СС Кальтенбруннера и Поля и копию под копирку для себя.
В этом приказе, который подлежал немедленному исполнению, запрещалась ликвидация евреев и, наоборот, предлагалось оказывать медицинскую помощь слабым и больным. Кальтенбруннер и Поль предупреждались, что они лично ответственны за строгое соблюдение этого приказа нижестоящими инстанциями.
Я лично передал Полю предназначенный для него экземпляр в его бюро в Берлине и оставил экземпляр для Кальтенбруннера в его бюро в Берлине.
По моему мнению, после этого дня Кальтенбруннер и Поль несут полную ответственность за какие-либо дальнейшие убийства заключенных евреев.
Во время моего посещения концентрационного лагеря в Маутхаузене 27 апреля 1945 г. в 9 часов утра комендант лагеря полковник СС Цирайс сообщил мне под строжайшим секретом, что Кальтенбруннер отдал ему приказ, чтобы, по крайней мере, тысяча человек умерщвлялась в Маутхаузене каждый день.
Вышеупомянутые факты являются правдой. Это заявление сделано мною добровольно и без принуждения. Я прочитал свои показания, подписал их и подтвердил под присягой».
Это правда или ложь, подсудимый?
Кальтенбруннер: Частично это правильно, а частично неправильно. Я буду говорить относительно каждой отдельной фразы.
Эймен: Скажите нам просто, что вы считаете ложью, поскольку мы должны с этим закончить.
Кальтенбруннер: Я понимаю, что Вы хотите сэкономить время. Но здесь речь идет о том, виновен я или нет. Поэтому я должен во всех деталях высказать свое мнение по этому вопросу, иначе ни Вы, ни Суд не сможете узнать, как в действительности обстояло дело. Я очень рад, что найден этот свидетель Бехер и что у меня находится в руках его показание. Оно доказывает, вопервых, что Гиммлер в сентябре или октябре 1944 года был вынужден издать такой приказ, тот самый Гиммлер, относительно которого установлено, что он с 1939 или с 1940 года в широких масштабах занимался преступными убийствами евреев… Во-вторых, мне ясно, что Гиммлер адресовал этот приказ Полю, который был ответствен за те лагеря, где содержались евреи. В-третьих, Гиммлер мне сообщает об этом приказе, как своему противнику. Что же касается самого Бехера, то я могу сказать следующее: Гиммлер делал через Бехера самые ужасные вещи, о которых здесь говорилось. Он через Бехера и Ханнекена в Венгрии и Швейцарии освобождал евреев за поставку предметов вооружения, а позднее — за сырье и девизы… Этим приказом он хотел лишь замаскировать все дело, вывернуться из создавшегося неприятного положения и переложить всю ответственность на Поля или Кальтенбруннера… Согласно этому документу ответственным в данном случае является Гиммлер и Поль. Кальтенбруннер же должен был получить об этом документе сведения, чтобы оказаться причастным ко всему делу, а то иначе он непрестанно жаловался бы на все Гитлеру. Вот в чем смысл этого документа…
Но в этом документе содержится еще одно обвинение против меня, а именно, будто бы я дал 27 апреля строго секретный приказ Цирайсу уничтожать каждый день тысячу евреев. Я прошу Вас немедленно вызвать сюда свидетеля Геттля и спросить его, какого числа я продиктовал приказ относительно передачи лагеря со всеми заключенными противнику и отослал приказ с офицером связи в Маутхаузен. Свидетель подтвердит, что этот приказ был издан за несколько дней до 27 апреля и что, таким образом, я не мог издать 27 апреля приказа противоположного содержания.
