Все эти мероприятия говорят о том, что здесь речь идет о преступном нападении.
Руденко: Как вы определяете цели нападения Германии на Советский Союз?
Паулюс: Конечная цель нападения, заключавшаяся в наступлении до Волги, превышала силы и способности германской армии. И эта цель характеризует не знавшую пределов захватническую политику Гитлера и нацистского государства.
Со стратегической точки зрения достижение этой цели означало бы уничтожение вооруженных сил Советского Союза. Захват этой линии означал бы захват и покорение главных областей Советской России, в том числе столицы Москвы, и тем самым политических и экономических центров Советской России.
Экономический захват линии Волга — Архангельск означал бы обладание важнейшими источниками питания, важнейшими полезными ископаемыми, включая сюда нефтяные источники Кавказа, а также важнейшими промышленными центрами России и далее — центральной транспортной сетью европейской части России. Насколько это соответствовало стремлениям Гитлера и его экономической заинтересованности в этой войне, можно судить по тому примеру, который я лично знаю.
1 июня 1942 г. по случаю совещания командующих армейской группировкой Юга в районе Полтавы Гитлер заявил: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, тогда я должен буду покончить с этой войной». Для эксплуатации и администрирования захваченных территорий все экономические и административные организации и учреждения были созданы еще до начала войны.
В заключение я хотел бы сказать: указанные цели означали завоевание с целью колонизации русских территорий, эксплуатация и ресурсы которых должны были дать возможность завершить войну на Западе с той целью, чтобы окончательно установить господство Германии в Европе.
Руденко: Кто из подсудимых являлся активным участником в развязывании агрессивной войны против Советского Союза?
Паулюс: Из числа подсудимых, насколько я их здесь вижу, я хочу здесь назвать следующих важнейших советников Гитлера: Кейтеля, Йодля, Геринга — в качестве главного маршала и главнокомандующего военно-воздушными силами Германии и уполномоченного по вопросам вооружения.
Руденко: Заканчивая допрос, я резюмирую. Правильно ли я заключил из ваших показаний, что еще задолго до 22 июня гитлеровское правительство и верховное главнокомандование германских вооруженных сил планировали агрессивную войну против Советского Союза с целью колонизации территорий Советского Союза?
Паулюс: Для меня в этом не существует никаких сомнений после того, что я рассказал здесь, а также в связи со всеми теми директивами, которые содержатся в знаменитой «Зеленой папке».
Руденко: У меня все вопросы, господин председатель.
Председатель: Может быть кто-либо из представителей французского, английского обвинения или обвинения от США или кто-либо из членов защиты хочет задать вопросы свидетелю?
Латернзер
[23]
: Господин председатель, я прошу дать мне возможность в качестве защитника генерального штаба поставить вопросы свидетелю завтра во время утреннего заседания.
Свидетель появился крайне неожиданно, во всяком случае для защиты, и поэтому я считаю необходимым посоветоваться в отношении вопросов, которые могут быть поставлены свидетелю, особенно в связи с тем, насколько важным является такой свидетель.
Я прошу разрешить мне провести перекрестный допрос завтра во время утреннего заседания.
Председатель: Генерал Руденко, если обвинение не возражает, то Трибунал считает, что следует удовлетворить это ходатайство защиты.
Руденко: Если это угодно Трибуналу, обвинение не возражает.
Председатель. Очень хорошо.
Может быть, кто-либо из других защитников сейчас хотел бы задать вопросы с целью перекрестного допроса свидетеля.
Нельте: Господин председатель, я предполагаю, что завтра утром в перекрестном допросе будут участвовать все остальные защитники и тогда они смогут осуществить этот допрос.
Председатель: Да, конечно.
(Объявляется перерыв до 12 февраля.)
Председатель (открывая заседание 12 февраля): Генерал Руденко, вы ведь сейчас снова вызовете допрошенного вчера свидетеля фельдмаршала Паулюса для того, чтобы защита имела возможность подвергнуть его перекрестному допросу?
Руденко: Да, так было угодно Трибуналу. Свидетель доставлен в судебное заседание.
Нельте: Господин свидетель, я хочу задать вам несколько вопросов.
3 сентября 1940 г. вы начали работать в качестве оберквартирмейстера-1 в штабе главного командования сухопутных сил. Правильно это?
Паулюс: Да, правильно.
Нельте: Кто был тогда главнокомандующим сухопутными войсками?
Паулюс: Вы, очевидно, отлично знаете, что тогда главнокомандующим сухопутными силами был фельдмаршал фон Браухич.
Нельте: Нам это известно, но это может быть неизвестно суду.
Кто был тогда начальником штаба главного командования сухопутных сил?
Паулюс: Генерал Гальдер.
Нельте: Были ли вы в качестве оберквартирмейстера-1 постоянным заместителем начальника штаба?
Паулюс: Я был представителем начальника штаба по тем вопросам, по которым он назначал меня своим заместителем, а в основном выполнял те задания, которые получал от него.
Нельте: Скажите, были ли вы экспертом по плану, о котором мы позднее узнали под названием «Барбаросса»?
Паулюс: Я являлся им в той мере, в какой я это описал вчера.
Нельте: Ваш тогдашний главнокомандующий фельдмаршал Браухич относительно разработки военных планов показал: «Когда Гитлер решал достичь своих политических целей посредством военного давления или посредством использования военных средств, то главнокомандующий сухопутными войсками получал, если он принимал в этом участие, соответствующую ориентацию или соответствующий приказ, как правило, устные». Скажите, так это было?
Паулюс: Это не входит в область моих знаний.
Нельте: Генерал-полковник Гальдер, ваш непосредственный начальник, в письменном показании, которое было представлено обвинением суду, по вопросу военных операций и прочих военных дел сообщает, что вопросы военного характера находились в ведении и под ответственностью верховного главнокомандующего и одновременно главы государства — Гитлера. Скажите, что вы знаете по этому вопросу?
Паулюс: Я знаю, что мы получали приказы, касающиеся военных операций, через верховное главнокомандование вооруженных сил. Так, например, поступила к нам директива № 21. Я считаю, что с точки зрения ответственности это в первую очередь касается военных экспертов, первых советников Гитлера, бывших при верховном главнокомандовании вооруженных сил Германии.
