Внутри церкви было прохладно и относительно тихо.
Ни души.
Максим, сипло дыша, вошел в просторное помещение. По правую руку темнел вход в пещеру Рождества, в другом конце поблескивал золотом алтарь.
Долгов достал из кармана брюк зажигалку и, подхватив трясущейся от усталости рукой лампаду, поджег фитиль.
На стенах запрыгали гибкие тени.
– И… кхы-кхы… и что теперь? – процедил сквозь дубы Фрунзик, откашливаясь и стараясь восстановить дыхание.
Чумазый Торик отряхнул исцарапанные ладони и осмотрелся.
– Нам туда, – показал он на лестницу, ведущую вниз. – Артефакт, видимо, должен быть где-то под пещерой. Нужно торопиться, плазмоиды очень скоро очухаются. Они ведь не зря собирали нас вместе с самого начала, не зря не трогали до последнего момента, не мешали, а лишь наблюдали. Они тоже хотели заполучить реликвию… Только не знали – где она.
– Как у тебя опять все просто, – криво усмехнулся Егоров. И в полумраке его вымученная улыбка показалась Максиму оскалом. – Только какого хрена тогда они вообще устроили эту живодерню? Неужто, чтобы добраться до какого-то долбаного артефакта, надо было полпланеты вырезать?
– Егоров, Егоров… Я же сто раз объяснял… Эти существа совершенно не похожи на нас. Их логика иная, они совсем-совсем другие. И они всего лишь защищались, как умели.
– Дядя Слава правду говорит, – неожиданно согласилась Ветка. – Мне Фоччи рассказывал то же самое.
Они стали спускаться по ступеням, осторожно поддерживая друг друга. Скудного света лампады едва хватало, чтобы разогнать надвинувшийся из подземелья мрак.
– Защищались? – переспросил Юрка, стараясь не споткнуться. – Что-то не похоже это на защиту… Больше напоминает безосновательную, наглую агрессию… Да и от кого им защищаться-то?
– От нас, – ответил Святослав. И Долгову показалось, что друг вздохнул в темноте. – Ведь это мы, по их мнению, лишили планету огня восемь лет назад. Только представьте, сколько их сородичей погибло, когда лже-Гефест устроил тот бедлам. Ведь плазма – это тоже огонь.
До Максима не сразу дошел смысл произнесенных Ториком слов – сказывались переутомление и пережитый только что стресс. Но когда он начал понимать, то почувствовал вдруг, что кровь забухала в висках.
Друзья наконец оказались в пещере Рождества. Но никто даже не обратил внимания на богатое убранство помещения, золотые кубки и искусно отделанные ясли, в которых младенец Иисус, по преданию, провел первые дни своей жизни.
Все переваривали очередное откровение от Торика.
– Но ведь те привратники давно исчезли, и огонь… вернулся. Разве не так? – неуверенно предположила Маринка, тревожно глядя на Святослава.
– Так, – кивнул он. – Только появились мы. И плазмоиды, видимо, решили не рисковать.
Наступило молчание. Здесь почти не было слышно, что происходит снаружи, – лишь глухие раскаты.
– Это чудовищно, – прошептала Маринка.
– Торик, ты уверен? – нахмурившись, спросил Фрунзик. – Неужели разумная раса может пойти на такое только ради исключения призрачной возможности? Да это же просто смешно… Мы ведь вовсе не собирались забирать огонь.
– Они другие, Герасимов, – сказал Торик, облокачиваясь рукой на крепкую угловую балку. – Не меряй их разум по своим шаблонам.
В помещении что-то неуловимо изменилось. Максим ощутил это каким-то шестым чувством. Он опустился на корточки и прижал к себе дочь.
Остальные тоже стали оглядываться, словно уловили нечто потустороннее. Святослав вдруг отдернул руку от балки и удивленно уставился на свою ладонь.
– Что там? – быстро спросил Егоров.
– Не знаю… – Торик был явно озадачен. – Словно кольнуло в запястье.
Сверху донесся раскатистый гул. Стены и пол задрожали.
– Что происходит? – тоже приседая рядом с Долговым, закричала Маринка. – Это похоже на…
Ослепительный свет хлынул из углов, заставив всех зажмуриться. Лампада выпала из руки Максима и покатилась по вздыбившемуся кафелю. Язычок пламени погас. Загремели кубки и прочая церковная утварь…
А через миг пол ушел из-под ног, проваливаясь вниз.
Сюда звуки воздушного боя не долетали.
Когда Максим пришел в себя, он обнаружил, что лежит на полу в довольно большом помещении, нисколько не похожем на то, в которое они спустились по ступенькам. Ветка сидела рядом с ним, глядя, как мерцает мягкий свет, льющийся из небольших выпуклостей в полу.
Эти «лампы» были расположены по кругу. Стены каверны утопали во мгле, скрывая ее истинные размеры.
Что-то ему напомнило все это. Что-то до боли знакомое…
– Максим, – позвала Маринка. – Голова не болит?
– Терпимо, – откликнулся он, проводя пальцами по внушительной шишке над левым ухом. – Я здорово треснулся?
– Минут пять в отключке был, – нежно обнимая его за шею, сказала Маринка. Он почувствовал ее легкое дыхание возле ключицы. – Как все странно вышло… Никто и не предполагал, что все закончится таким образом.
– Каким… образом?
– Разве ты не узнаешь это место?
Долгов еще раз оглядел необычный сферический зал, силясь припомнить, когда он уже бывал в таком.
И тут внезапная догадка обожгла мозг почище всякого плазмоида.
– Господи… – только и смог прошептать Максим. – Это же… Это же… как там, на Марсе!
– Аварийный центр, – ровным голосом произнес Торик, выходя на свет. В руке он держал какой-то длинный предмет. – Это аварийный центр нашей планеты. Никакого артефакта никогда не существовало, Долгов.
– А зачем же в таком случае Иисус оставил такую головоломку? – непослушными губами проговорил Максим.
– Он оставил нам возможность выбирать, – ответил вместо Святослава Фрунзик, тоже появляясь из полумрака и приглаживая свою белую шевелюру.
За ним вышел Юрка. Он грустно улыбнулся и пожал плечами:
– Вот такие дела, Макс. Даже я понял.
Долгов уперся взглядом в семигранную призму, сделанную из матово-серебристого металла, которую держал в руке Торик. На гранях этого необычного стержня угадывался узор извилистых прожилок.
Переливающихся. Словно живых.
– У нас есть возможность включить аварийную систему, – просто сказал Святослав. – Это – обращение напрямую к самим хозяевам.
– Но, если мне не изменяет память, они судят сурово. – Медленно поднимая глаза на Торика, проговорил Максим. – И я, к примеру, не уверен, что не окажусь виновен в чем-нибудь непозволительном для привратника Земли. А ты?
– И я не уверен. Иначе не было бы необходимости выбирать.
– Если мы запустим систему, они рассудят людей и плазмоидов? – задала самый, наверное, главный вопрос Маринка.
