– А я вот совсем о другом без конца размышляю. Быть может, вообще эти хозяева зря оставляют в развивающихся мирах привратников? Быть может, мы бы и сами справились? А то эти стражи слишком много самодеятельности проявляют: огонь, добродетель… Что дальше? Что придумаете дать человечеству вы? Власть над воздухом и холодом? Или, может, бессмертие?
Повисла тишина. Разбил ее один из швейцарских гвардейцев, нечаянно лязгнув стволом винтовки о железную дверь.
– Что было бы со всеми нами, не получи мы огонь? – медленно промолвил Герасимов.
– Как что? – Папа наигранно заломил седые брови. – Сидели бы спокойно на пальмах, кокосами друг в друга швырялись. А теперь – разве лучше? Закупорились в бункерах и швыряемся ядерными боеголовками.
– Враки, – безапелляционно заявила Ветка, поставив жирную точку в этом пустом разговоре.
Друзья попрощались с понтификом и двинулись к выходу. Уже когда последний из визитеров скрылся за поворотом пропускного коридора, Иоанн Павел III поднял глаза к сияющему аквамарином небу. Он долго вглядывался в его бескрайнее вогнутое зеркало, заставляя охрану и служителей мерзнуть на холодном ветерке, веющем из Рима.
Он не молился.
Не хотелось.
Потом старик сомкнул веки и прошептал почти про себя – Quis custodiet ipsos custodes?
[2]
Глава третья
– Все еще нет чертей твоих? – сварливо спросила Татьяна, выходя из ванной в старом халате и с тюрбаном из полотенца на голове.
– Нет. – Владимир Юрьевич обеспокоенно глянул на часы и в который уже раз потянулся за пальто. Снова отдернул жилистую руку. – Через двадцать минут комендантский час, ночь уже на дворе. Сколько можно нервничать! Ну где же их носит?
– Сам воспитал такими обормотами, – энергично вытирая голову, пробубнила Татьяна.
После развода со стервообразной женой-алкоголичкой, Владимир Юрьевич по собственной дурости привел домой эту несносную эгоистку, которая даже приличной мачехой для двух его ребятишек стать не смогла. Судьба Тольки и Витьки ей была до лампочки, как, впрочем, и его собственная.
Не везло ему с полярным полом.
Вот и сейчас, когда дети задерживались из школы на полтора часа, Татьяна преспокойно омывала свои рыхлые веснушчатые телеса, и даже сердце у нее не екало.
А екать было из-за чего.
Еще три недели назад местными властями с половины восьмого вечера в Вохме был введен комендантский час. Гражданам настоятельно рекомендовали не покидать свои квартиры. Несознательных, лезущих из любопытства или по пьянке на улицы, забирали в райотдел милиции и держали в клетке до утра. Чисто в дидактических целях.
В глубине души Владимир Юрьевич не понимал, зачем нужно применять такие жесткие меры в их-то глухомани, где о таинственных плазмоидах, якобы напавших на Москву и другие города чуть больше месяца назад, слышали только по телевизору. Правда, некоторые сюжеты вечерних новостей, в красках показывающие последствия военных действий, и впрямь бросали в дрожь. Но все же – кому сдался их несчастный, богом забытый ПГТ в костромском захолустье?
Даже если телевидение не врет и в мире действительно идет война с какими-то огненными инопланетянами, ну на кой черт захватчикам полдюжины «хрущевок», молокозавод, леспромхоз да льняной комбинат?
Ерунда…
Но правила есть правила.
Владимир Юрьевич был человеком из рабочей среды, поэтому привык сначала повиноваться начальству, а потом уже вдумываться в его немудреные распоряжения.
И вот теперь отец семейства сидел словно на иголках. Двое его ребятишек задерживались непонятно где.
Они ходили в школу во вторую смену, но обыкновенно часам к шести уже бывали дома. А сейчас – пропали. Как в воду канули – и все тут!
Телефон у завуча и у директора не отвечал. А купить Толику с Витькой мобильники у Владимира Юрьевича как-то руки не доходили. Да и денег вечно не хватало.
– В милицию, что ли, звонить? – крикнул он Татьяне, которая в комнате сушила волосы феном. Она не услышала. – Тьфу ты, чертова напасть!
Словно в ответ на его мрачные мысли за окном раздался оглушительный грохот, от которого задрожали стекла и бутафорские висюльки на люстре. Затем грохот перерос в свист, на фоне которого пробилось завывание сирен. На крашеной раме на миг отразился синий пульсирующий отсвет проблескового маячка.
У Владимира Юрьевича все внутри опустилось, руки внезапно сделались ватными, а голова пустой и никчемной. «Бомбежка», – мелькнула одинокая мысль.
– Слыхал? – с нездоровым блеском в глазах заголосила Татьяна, врываясь в зал с феном наперевес. – Бабахнуло-то как! Наверное, террористы!
Он молча смотрел на нее, не в силах что-либо сказать.
– Или инопланетяне… – заговорщическим шепотом закончила сожительница. И, словно испугавшись собственной догадки, прикрыла рот свободной рукой.
Превозмогая слабость в конечностях, Владимир Юрьевич поднялся, схватил пальто и направился к двери.
– Ребятишки же там, – бормотал он, тыча ключом в замочную скважину. – Одни совсем… Испугаются да натворят дел, чего доброго…
– Каких дел? – недоуменно уставилась на его спину Татьяна.
– Всяких. Дел.
Строптивый замок наконец поддался, и Владимир Юрьевич вышел на лестничную клетку. С каждой секундой охвативший его страх утекал в пространство, уступая место решимости. Ведь Толька с Витькой были единственной отрадой всей никчемной, бесцветной жизни простого работяги из российской глубинки.
На улице было непривычно светло. Из домов повылезали жители, кутаясь в тулупы и щурясь в сторону площади, со стороны которой ослепительно били лучами вдоль улиц несколько мощных прожекторов.
У бакалейного магазина собралось много галдящего народу. Рядом, перестав наконец завывать, стояли три милицейских уазика и пожарный ЗиЛ с облупившейся краской на кабине. Синие светлячки на крышах служебных машин тревожно помаргивали. Что происходило на самой площади – видно не было.
– Инопланетянчика, говорят, изловили, – авторитетно заявил Бархатыч – однозубый щетинистый старик со второго этажа. – Брыкается.
Владимир Юрьевич быстрым шагом направился в сторону столпотворения. В груди все сильней трепыхался холодный огонек беспокойства за сыновей. Бархатыч увязался за ним, кряхтя и матерясь вполголоса.
Вдруг на противоположном конце улицы, у поворота на шоссе, возникла суета. Владимир Юрьевич остановился и обернулся. Сначала оттуда вывернул военный грузовик, рыская фарами и разгоняя редкие пугливые снежинки. За ним с рыком пристроился БТР с несколькими солдатами на броне, а последним показался бензовоз с брюхатой оранжевой цистерной и толстым гофрированным шлангом, прикрепленным сбоку.
