Он замолчал, почесывая бороду.
– Переправишь меня через границу? – сурово спросил Максим.
– Если все так, как ты говоришь, то на таможне нас пристрелят, прежде чем успеем помахать им толстым портфелем с кучей бабла… Сейчас в обеих странах военное положение, и границы, несомненно, закрыты наглухо. Погранцы работают в усиленном режиме. Те люди, которые продали тебе на вокзале билет на Украину, – либо полные кретины, либо полные подонки.
– Но ведь в Белгороде наши таможенники беспрепятственно пропустили поезд.
– Им скорее всего вводная пришла: выпускать, но не впускать. А может, и не приходила. Да кто в такой суматохе разбираться будет! Хочешь мотать? Мотай. А вот обратно – шиш, дружок. Наивный ты, Макс, будто не в России живешь, ей-богу. Так что, сам понимаешь, сейчас ты оказался в узком шлюзе с наглухо закрытыми грузовыми люками: ни в трюм, ни на палубу. И воздуха мало. Оп-ля.
– Что же делать? – тупо спросил Долгов.
Михаил думал добрую минуту, машинально продолжая массировать левую ладонь Максима, подушечки которой уже обрели чувствительность.
– Условия следующие, – наконец решил он. – У меня есть снегоход – за бесценок купил у одного пьяного курортника… Не думал, что когда-нибудь пригодится… Так вот. Сам ты на нем далеко не уедешь, потому как местности ни хрена не знаешь и попадешься на первом же посту. Я попробую доставить тебя до Харькова. Всю наличку забираю себе. И никаких гарантий… Я, конечно, клятву Гиппократу давал. Жизнь тебе спас. Но, пойми, собственная шкура – она всегда дороже.
– По рукам, – без колебаний согласился Максим. – Только поправка: небольшую сумму денег я все же себе оставлю. Иначе просто не доберусь до Крыма.
– Это можно, – поразмыслив, согласился Михаил. Почесал бороду и сердито ввинтил: – Значит, так. Мобильник твой я на подзарядку поставил. Бритву одноразовую и мыло возьмешь на кухне, приведешь себя в порядок.
Шмотки новые выдам задарма. Но это все – чуть позже… А теперь будешь делать то, что я тебе скажу, коли хочешь в течение этой ночи на ноги встать. И никаких пререканий!
Долгов приподнялся и сел, оглядывая небольшой полутемный зал кафе с пустыми столиками, на которых были аккуратно расставлены вазочки с салфетками, соусницы и солонки. Бывший хирург тем временем с профессиональной сноровкой отмерил двести граммов водки в стакан и подцепил вилкой тонкий красный перчик чили с тарелки.
– Язвы или гастрита нет?
– Вроде нет. – Долгов покосился на стручок перчика. – А что?
– Пей, – безапелляционно скомандовал Михаил. – И вот этим закусывай. Быстро разжевывай и глотай. Не проглотишь – выкину тебя обратно в метель.
Максим выпил, разжевал и проглотил – с врачами спорить нельзя. Через пять секунд его глаза выскочили из орбит, глотку стало драть, и вся остальная боль ушла на второй план.
Запивки хозяин кафе с необычной фамилией Альберт не дал.
С врачами и впрямь спорить не стоит… За такое их надо убивать.
Нормальные люди в семь утра либо спят, либо собираются на работу.
Вопрос: трудно представить, что кто-либо из вас в здравом уме будет в такое время ехать на снегоходе «Рысь» в направлении государственной границы с целью нелегально пересечь ее? Ответ: прямо скажем – непросто. Впрочем, трудно вообразить себя участником подобной ситуации и в любое другое время суток…
Метель улеглась, и ровный наст охотно бросался под рулевые полозья, чтобы через миг вылететь сзади взрыхленным ходовой гусеницей. Просека была неширокая, поэтому казалось, что деревья по бокам мелькают с неимоверной скоростью. Мотор урчал ровно и уверенно. Бледная серо-розовая полоска пробивалась вдалеке, словно кто-то поднимал гигантский советский флаг, заляпанный грязью.
Максим сидел позади Михаила, облаченный в плотные брезентовые брюки, новый свитер и утепленную штормовку цвета хаки. На голове у него красовалась черная вязаная шапочка, на руках – кожаные перчатки на овечьем меху, а на ногах – крепкие армейские берцы. Высокие края правого ботинка больно терли рану под повязкой, но другой обуви у хозяина придорожного кафе не нашлось.
– Через полтора километра будет граница, – прокричал Михаил, слегка повернув голову к Долгову. – Сейчас свернем в лес с просеки, чтобы поменьше светиться на открытой местности. Держись крепче!
Он снизил скорость, погасил фару и плавно въехал на пригорок, в прогалину. Здесь из-под снега торчало множество обгорелых стволов, по всей видимости, оставшихся после летнего пожара, поэтому пришлось ехать еще медленнее, чтобы не напороться на какой-нибудь острый пенек или ветку.
– Этот участок не патрулируется? – спросил Максим, пригнувшись к уху Михаила.
– Все патрулируется. Но не всегда, – коротко ответил тот. – Повезет – проскочим.
Снегоход тряхнуло.
«Пусть тебе повезет», – вспомнил Долгов последние слова Фрунзика Герасимова перед тем, как тот вышел из купе. – Пусть нам повезет.
– Что? Не слышу, громче говори!
– Пусть нам пове…
Хжданннц!
Выстрел прозвучал так неожиданно, что Михаил с испугу дернул руль и чуть не вписался в косо выступающий из-под наста горелый ствол. Вырулив, он матюгнулся и прибавил скорость, рискованно виляя между пнями.
– Разворачиваться надо, Макс, и назад дуть! Пристрелят! – заорал бывший хирург.
– Нет! Если хочешь, останавливайся тут, забирай деньги и возвращайся, а я поеду дальше! – рявкнул Долгов. Из губы вновь капнуло теплое и солоноватое.
– На кой хер мне твои деньги, если меня здесь положат кровавой мордой в снег до весны?!
– Тогда гони дальше, Миша! Они ведь долго нас преследовать по таким сугробам не станут!
– Все-таки ты псих, – прорычал Михаил, выкручивая ручку газа.
Максим ошибся. Преследовать их стали, причем довольно активно.
Два снегохода вывернули с просеки и с ревом метнулись вслед за улепетывающими нарушителями. Машины погранцов явно были мощнее, поэтому через минуту они уже висели на хвосте, петляя между деревьев и стараясь увернуться от струи снега, вылетающей из-под ходовой гусеницы.
– Говорит пограничная служба Украины! – загремел голос из громкоговорителя, перекрывая шум моторов. – Вы нарушили границу суверенного государства! Немедленно остановитесь и поднимите руки! В противном случае мы откроем огонь на поражение! Повторяю…
– Макс! – проорал Михаил. – Я тебя предупреждал, никаких гарантий! Мне собственная шкура дорога, а твои свернутые мозги во второй раз спасать я не подписывался! Все, останавливаюсь!
Долгов привстал, обхватил его торс и, вцепившись правой рукой в рукавицу, потянул на себя. Снегоход взревел двигателем и прибавил скорость.
– Ты что творишь, кретин?! – взвился Михаил, пытаясь убрать руку с газа. – Убьют же! Сгинь отсюда…
