– Поддержите! – сказал он шепотом, обращаясь к находившимся возле него офицерам, подпоручику Сикорскому и инженер-поручику Эвертцу.
Оставив место боя и отправившись на перевязочный пункт, генерал Хрулев не возвращался более. Оставшиеся без главного и второстепенных начальников полки отошли назад и расположились на заднем склоне кургана между развалинами некогда существовавших домиков. К ним присоединились остатки разных полков, и вся эта толпа завязала самую ожесточенную перестрелку с неприятелем. Принявший начальство генерал-майор Лысенко, устроив наскоро несколько рот Ладожского, Эриванского (князя Варшавского) и Елецкого полков, бросился с ними вторично в атаку, но был отбит и сам смертельно ранен. После него принял начальство генерал-майор Юферов. Несмотря на самый сильный ружейный огонь, наши солдаты, предводимые генералом Юферовым, сплошной стеной ворвались в укрепление и вступили в жестокий рукопашный бой, при котором сам Юферов был окружен неприятелем и прижат с несколькими солдатами в одном из углов бастиона. Высокого роста, худощавый, впереди своего маленького отряда, генерал Юферов рубился с французами, отвечая ударами сабли на их предложение сдаться. Французы расстреливали эту кучку, уже не имевшую патронов и ежеминутно уменьшавшуюся, «но кто только решался броситься с ружьем на горсть героев – платил жизнью за отвагу. Разъяренные зуавы уложили пулями и генерала, и его солдат».
– Как фамилия этого генерала? – спрашивал впоследствии один из французских генералов у наших офицеров.
– Юферов, – отвечали они.
– Непременно надо знать имя этого героя. Такие имена должны сродниться с памятью народа, к которому принадлежал герой.
Атака, веденная Юферовым, была также отбита. Войска отступили на прежнее место – на заднюю покатость кургана. Снова между обеими сторонами открылась самая ужасная перестрелка. Солдаты разгорячились до такой степени, что охотники, подойдя к задней линии траверсов (поперечных насыпей в укреплении), взбирались на нижний ряд туров и, держась одной рукой за кол верхнего ряда туров, вели перестрелку с французами. Последние стояли точно в таком же положении по другую сторону траверса, и так, на расстоянии ширины этой насыпи, не более как в 3 сажени, противники, будучи открыты по пояс, поражали друг друга в упор.
За охотниками, собравшись в одну толпу, стояли люди разных полков, когда к ним явились капитан-лейтенант Ильинский и флигель-адъютант ротмистр Воейков. Оба они, собрав по кучке солдат, бросились вперед отбивать курган, но были оттеснены многочисленностью неприятеля, причем ротмистр Воейков, в пылу самой жаркой схватки, вскочил на один из траверсов и в тот же миг упал, смертельно раненный пулей в грудь навылет.
Пользуясь расстройством наших войск и своей многочисленностью, французы перешли в наступление. На площадке, известной под именем Чертовой, стояла главная масса неприятельских стрелков, поражавших продольно все узкие проходы в середину укрепления. Вдруг с правого боку и в тылу наших послышались голоса – то были французы, занявшие часть прилегавшей к Малахову кургану батареи Жерве. С криком полезли они на вал правой половины кургана, совершенно еще не занятый. Засыпаемые пулями с фронта, тыла и правого фланга, солдаты наши должны были отступить, и тогда французы окончательно завладели всем укреплением Малахова кургана, они тотчас же стали заделывать все входы, набрасывая в них туры, вырванные из амбразур, и трупы убитых.
Несмотря на то, французов все-таки нельзя было назвать хозяевами кургана: посреди его в башне держалась еще горсть храбрецов, засевших с поручиком Юни. Расставив у дверей матросов с абордажными пиками и стрелков против отверстий в башне, он сыпал в неприятеля пулю за пулей. Сначала, в пылу жаркого боя, французы не замечали, откуда сыпятся пули. Они смело ходили возле башни, не подозревая об опасности, и платились за это жизнью или раной. Когда же жаркие схватки с нашими войсками перенеслись на заднюю часть кургана, тогда только они заметили в башне присутствие неприятеля. Пятеро зуавов бросились было к дверям башни, но были остановлены пиками матросов; пытались было стрелять в двери, но защитники заложили их тюфяками и подушками. Тогда они решились выкурить их дымом. Набросав перед дверьми туров, фашин и хворосту, французы подожгли костер, но скоро сами потушили его из боязни, чтобы огонь не сообщился пороховым погребкам.
Храбрые защитники держались до тех пор, пока не расстреляли всех своих патронов, пока французы не подвезли к входным дверям мортиры и не стали бросать в башню гранаты. Когда большая часть засевших в ней были переранены и, наконец, потеряна всякая надежда на выручку, тогда только поручик Юни и его товарищи решились сдаться. Кондуктор Венецкий был назначен парламентером. «Он выставил в двери ружье с навязанной на штык своей же рубашкой, которой часть пошла на перевязку раны: французы прекратили огонь». Венецкий вышел из башни.
– Мы ваши пленные! – сказал он, обращаясь к французскому офицеру.
– Велите вашим солдатам положить ружья, – отвечал офицер.
Смелых защитников башни повели на Камчатский люнет, где французские офицеры встретили их с большим уважением.
В это время к кургану прибыл генерал-лейтенант Мартинау, посланный главнокомандующим с Азовским и Одесским полками с приказанием принять общее начальство над всеми войсками Корабельной стороны. Не успев сделать никаких распоряжений, генерал Мартинау был тяжело ранен, и войска остались опять без начальника.
После генерала Мартинау прибежали к кургану две роты 4-го и 6-го саперного батальонов с инженер-полковником Геннерихом, который, присоединив к себе ратников дружины № 49 под начальством полковника Черемисинова и команду матросов с капитан-лейтенантом Ильинским, два раза бросался в атаку, но был отбит
[31]
.
Это были последние попытки к овладению курганом. Войска наши, перемешавшись в одну общую кучу, толпились в беспорядке сзади укрепления, а охотники, залегши за развалинами домов и в ямах, вели учащенную перестрелку. Не было начальника, который мог бы сплотить их в одно целое и дружно ударить на врага, а между тем наши солдаты горели желанием отбить потерянное укрепление, но не знали, как взяться за это дело.
– Ведите нас в бой! – кричали одни, отыскивая глазами предводителей.
– Давайте нам патронов! – кричали другие.
Но вести в бой было некому, потому что все начальники были перебиты или переранены.
