Узнав, что к союзникам прибывают в Крым новые подкрепления, князь Горчаков поторопился атакой и назначил ее в ночь с 3 на 4 августа. По составленному предположению, левая колонна генерал-лейтенанта Липранди должна была первой открыть действие атакой Телеграфной горы. По занятии ее отряд генерала Реада приближается к речке Черной и располагается так, чтобы можно было обстреливать Федюхины высоты. Приготовившись к переправе через Черную речку, оба отряда ожидают приказаний главнокомандующего, «а до тех пор стоят на месте».
В темную ночь с 3 на 4 августа войска спустились с Мекензиевых высот и, пользуясь густым туманом, застилавшим долину Черной речки, незаметно подошли на довольно близкое расстояние к неприятелю.
В Севастополе еще в половине июля ходили слухи о предпринимаемом нами наступательном движении. Об этом говорили все, и никто не сомневался в победе.
«В половине июля, – пишет один из участников славной защиты, – начали поговаривать о наступлении. Самые разнообразные слухи носились об этом предмете. Одни говорили, что на днях прибудет гренадерский корпус, что ожидается только прибытие 70 тыс. ополчения; другие уверяли даже, что вся гвардия идет в Крым и по приходе ее начнут наступательные действия. Толковали о плане действий, и все это передавалось положительное; каждый уверял, что получил известие из вернейшего источника, и тому подобное. Хотя большая часть подобных слухов пропускалась мимо ушей, но, во всяком случае, можно было ожидать наступательных действий, тем более что подобные слухи всегда имеют какое-нибудь основание».
В конце июля прибыл 2-й пехотный корпус и несколько дружин ополчения; гренадерский корпус приближался к Перекопу. Все положительно знали о предполагающемся наступлении и указывали направление, в котором оно будет произведено, все делалось и говорилось довольно гласно, так что скоро неприятель узнал о наших намерениях. Союзники знали, что русские войска собираются атаковать их со стороны Черной речки, знали даже и число войск, назначенных для штурма, но, полагая, что атака эта будет произведена ранее и ожидая ее несколько дней сряду, перестали наконец верить в справедливость слухов. Думая, что наступление это отменено, они стали равнодушны к мерам осторожности настолько, что утром 4 августа допустили атаковать себя почти врасплох.
Около 4 часов утра 4 августа князь Горчаков послал приказание генералам Липранди и Реаду начинать дело. По этому приказанию отряд Липранди должен был атаковать Телеграфную гору, а отряд Реада, подойдя к Черной речке, открыть артиллерийский огонь по неприятелю, расположенному на Федюхиных высотах.
Генерал Липранди двинул свои войска вперед и открыл артиллерийский огонь по занятым сардинцами укреплениям, расположенным на Телеграфной горе. В то время отряд Реада не был еще готов, и сам генерал, отправившись в казачью цепь, осматривал расположение неприятеля. Прискакавший к нему адъютант главнокомандующего передал приказание князя Горчакова: начинать дело.
– Что значит начинать? – спросил генерал Реад. – Ведь не атаковать же.
– Главнокомандующий приказал, – отвечал адъютант, – только начинать сражение.
– Хорошо, – сказал Реад, – я буду обстреливать неприятеля.
Выдвинув вперед четыре батареи, Реад приказал им открыть огонь по Федюхиным высотам.
Выстрелы нашей артиллерии разбудили союзников, не ожидавших нападения. Когда войска генерала Липранди подошли к Телеграфной горе, в неприятельском лагере горели еще огни, все спало глубоким сном.
После нескольких выстрелов батарейной батареи 17-й артиллерийской бригады генерал Липранди двинул в атаку батальон Тарутинского егерского полка. Тарутинцы бросились в первую траншею и вытеснили оттуда сардинцев, встретивших их сильным ружейным огнем. Преследуя неприятеля и вытесняя его из укреплений, тарутинцы овладели Телеграфной горой.
Сардинцы отступили и донесли, что русские наступают в значительных силах. В неприятельском лагере поднялась тревога, все пришло в движение, артиллерия поскакала на рысях, а пехота густыми колоннами потянулась к стороне выстрелов.
По всей линии траншей и батарей не слышно было ни одного выстрела. Густой туман, все еще стоявший над долиной Черной речки, препятствовал союзникам иметь точные сведения о силах и направлении главной атаки русских войск, а потому они медлили еще движением резервов. Между тем по овладении Телеграфной горой генерал Липранди выдвинул сильную артиллерию и открыл огонь по Гасфортовой горе. Превосходное действие нашей артиллерии наносило значительный вред неприятелю.
Как только главнокомандующий заметил, что отряд генерала Липранди утвердился на Телеграфной горе, он сам отправился туда для личного распоряжения дальнейшим ходом действий. Приехав на гору, князь Горчаков слез с лошади и стал в трубу осматривать расположение войск неприятеля. После осмотра он отдал генералу Липранди приказание атаковать Гасфортову гору и в подкрепление ему двинул из резерва 5-ю пехотную дивизию. Но в этот момент послышались частые ружейные выстрелы со стороны Федюхиных высот. То было преждевременное движение вперед отряда генерала Реада.
Переправившись через Черную речку, полки 12-й пехотной дивизии, входившие в состав правой колонны, при громких криках «Ура!» бросились на Федюхины высоты. Таким образом, вместо того чтобы атаковать Гасфортову гору, главная атака была поведена на Федюхины высоты, представлявшие для атакующих гораздо больше затруднений. Главнокомандующий признал с этой минуты дело совершенно испорченным. Необходимость заставила, однако же, поддержать Реада, и князь Горчаков, остановив движение Липранди, приказал ему выдвинуть две батареи для обстреливания Федюхиных высот и для поддержания атак наших войск на Федюхины высоты.
Вместе с тем главнокомандующий тотчас же послал бывшего при нем генерального штаба полковника Менькова за 5-й пехотной дивизией, шедшей уже на Телеграфную гору. Князь Горчаков поручил Менькову отвести эту дивизию к генералу Реаду и спросить его, какое назначение будет дано полкам этой дивизии, пришедшим к нему на помощь.
Полковник Меньков встретил 5-ю дивизию на дороге и дал ей направление к месту действия войск, подчиненных генералу Реаду. Дивизия на походе перестроилась в боевой порядок и ускоренным шагом двинулась к месту боя.
Генерал Липранди выдвинул между тем 3-ю батарею 17-й артиллерийской бригады и 1-ю батарею 16-й бригады. Командир последней батареи подполковник Кондратьев расположился против французской батареи, стоявшей на склоне Федюхиных высот. Несмотря на довольно значительное расстояние, он действовал так удачно, что взорвал зарядный ящик и нанес жестокое поражение неприятелю. Выстрелы батареи Кондратьева остались надолго памятны французам. «Начальник артиллерии 6-й артиллерийской дивизии генерал-майор Кишинский подъезжал к подполковнику Кондратьеву несколько раз и благодарил лично от себя и от корпусного командира за меткую стрельбу. А потом благодарил его и сам главнокомандующий».
Между тем полки 12-й пехотной дивизии – Одесский, Азовский и Украинский – под начальством генерал-майора Мартинау стремительно бросились на штурм Федюхиных высот. Впереди всех шел Одесский полк, предводимый своим полковым командиром полковником Скюдери. Бегом добежали одессцы до мостового укрепления и заняли его. Затем остальные два полка под сильным огнем неприятеля переправились через Черную речку частью по мосту, частью вброд, причем высота воды доходила до плеч, и преследовали французов, отступивших за водопроводный канал.
