Отвечать правду очень не хотелось, но идея была моя, к тому же приди мне охота сыграть в ту же игру еще раз… в общем, я молча кивнула.
– Не слышу, – продолжил улыбаться Левандовский.
– Хочу, – рявкнула я. – Но не буду.
– Почему?
– Потому что одно вовсе не проистекает из другого.
– Ты так умна для красавицы, что я даже не все слова понимаю.
– Хорошо, скажу проще: хотеть не вредно, а заниматься сексом я предпочитаю с любимым мужчиной.
Левандовский собрался что-то спросить, но я протестующе подняла руку:
– Это был последний вопрос.
Мы выпили еще коньяка, и Левандовский начал собираться восвояси. Если б не его дурацкий вопрос, я попросила бы его остаться. Трупы множатся, а я девушка практически беззащитная. Но теперь об этом не могло быть и речи.
– Вызвать тебе такси? – спросила я.
– Зачем?
– Приличные люди за руль не садятся…
– После трех рюмок? – удивился он. И хмыкнул: – К Стасе пойду, она приютит.
– Тогда коньяк прихвати, допьете.
Последнее замечание он проигнорировал и, насвистывая, направился в прихожую. Обулся и, уже взявшись за ручку двери, подмигнул с самой пакостной улыбкой на свете.
– Лучше бы я соврала.
– Ни-ни… Господь накажет.
Он вышел, аккуратно прикрыв дверь, а я прислушалась. Непохоже, что к Стасе пошел. Я перебралась к кухонному окну. Левандовский направлялся к своей машине. Поднял голову на мои окна, достал мобильный и позвонил. Очень скоро во двор въехало такси. Ясновельможный помахал мне рукой и отбыл. А я отправилась к Стасе. Дверь она открыла сразу.
– Коньяка не хватило? – спросила заботливо. – У меня еще бутылка припрятана.
– Стася, я уверена, вы видели, как отбыл пан Левандовский.
– Что опять не так? – уперев руки в бока, сурово поинтересовалась соседка.
– Все отлично. Мы практически достигли взаимопонимания. А вдруг у него кто-то есть? – невпопад спросила я. Она тут же втянула меня за локоть в свою квартиру.
– Никого. Сам сказал: мое сердце занято только вами, пани Стася.
– Довольно странно. Он ведь… неплохо выглядит.
– Настоящий красавец. Уж можешь поверить, я была настойчива. Не хотелось лопухнуться. Может, с кем и встречается от случая к случаю, но ничего серьезного. Не стал бы он врать.
– Ага. Мы, польские люди, никогда не обманываем друг друга…
Но Стася уловить иронию не пожелала.
– Вы хоть целовались?
– Нет.
– Кошмар. На что я перевожу свой коньяк?
Утром я позвонила Левандовскому. Выглянув во двор, увидела, что машина Марка Владиславовича все еще там, и тут же схватила мобильный.
– Доброе утро! – пропел он.
– Сегодня хоронят Кудрявцева, – сказала я.
– Уже не доброе. Есть масса тем для разговоров, не обязательно о покойниках. Кстати, ты мне сегодня снилась.
– Понятно. Ты вчера где-то набрался и до сих пор не протрезвел.
– Ничего подобного. В своей одинокой постели я мечтал о тебе.
– Я вчера соврала, чтобы сделать тебе приятное, – съязвила я.
– Значит, на самом деле ты меня не хочешь?
– Не хочу.
– Ну, так и иди к лешему в таком случае…
И отключился, гад. Пришлось вторично набирать его номер.
– А как же наше соглашение?
– Не поверишь, но я тоже врал. Ищи сама убийцу, кого хочешь ищи.
– Сейчас же нажалуюсь Стасе, ты не поляк, ты подлый шантажист.
– Только не это. Ладно, сейчас приеду, тем более что машину все равно нужно забрать.
Через полчаса он звонил в мою дверь. Итальянский костюм, белоснежная рубашка, галстук и легкая небритость. Выглядел он так, что сразу хотелось броситься ему на шею. Но и я эти полчаса даром не теряла. Тщательно уложенные волосы выглядели слегка небрежно, легкий макияж, ярко-синее платье, талию и грудь выгодно подчеркнули ремень и глубокий вырез, туфли на шпильке средней высоты.
– Это ты на похороны собралась? – присвистнул Левандовский. – Если б моя невеста так в день свадьбы выглядела, я бы прыгал до потолка.
Он оперся руками в стену на уровне моих плеч и в глаза уставился, противно ухмыляясь.
– Левандовский! – рявкнула я и кулак ему показала.
– А что не так? – удивился он.
– Ты ведешь себя… черт знает, как ты себя ведешь! Это навеки отобьет у меня охоту говорить правду. Я стану лгуньей, а виноват в этом будешь ты.
– Знаешь, Зоська, ты неправильная женщина, – вздохнул он. – Когда женщине что-то надо от мужчины, она становится покладистой.
– Вот до чего вы нас довели!
– Предлагаю сделку. Я тебя сейчас поцелую, а потом ты можешь тащить меня хоть на кладбище, хоть прямо в загс.
Я сделала вид, что выбор мне дается мучительным усилием воли…
– Ладно, валяй.
– Ладно, не буду, – махнул он рукой. – Не то правда в загс потащишь.
– Слово не воробей, – мстительно заявила я и повисла на его шее, чтоб он наклонился, он обнял меня и стал целовать, а я едва не лишилась сознания от счастья. Неизвестно, чем бы все это кончилось, но тут моя рука, оказавшись под его пиджаком, натолкнулась на весьма неожиданный предмет, в смысле, совершенно неожиданный в данной ситуации и даже весьма пугающий.
– Левандовский, это что?
– Пани Зоська, неужто вы не смогли обнаружить ничего более интересного?
– Что за пошлые мысли?
– У кого? – вытаращил он глаза, а я попятилась, желая оказаться от него на расстоянии.
– Если ты хотел, чтоб я не знала об этой железке, нечего было ко мне прижиматься. Мой двоюродный брат служит в полиции, но я его с пистолетом ни разу не видела. Что ты за адвокат такой?
– Осмотрительный. Твоего Арни убили, так? Вдруг им придет в голову ужасная мысль и меня укокошить?
– Эта страсть к оружию меня пугает.
– Если б не эта страсть, нас бы на свалке пристрелили. «Езус сладчайший!» – воздел он руки. – Моя душа рвалась навстречу ее душе, а она раз – и все испортила.
– На самом деле… – начала мямлить я, он покровительственно махнул рукой:
– Ладно. Прощаю. В следующий раз начнем с этого места. Идем. Неприлично заставлять покойника ждать.
– Но мы даже не знаем, где его хоронят, – хватая сумку, сказала я.
– Я знаю, милая. Тебе страшно повезло со мной.
Кривляться он наконец-то прекратил и сказал, что гражданская панихида начнется в десять в Доме прощания на Кутузовской. Только я порадовалась, что наш разговор перешел в нормальное русло, как Левандовский, усмехнувшись, спросил:
