Тот самый, чьи останки сейчас лежали на дне ямы.
Валерик испуганно дернулся, завидев приближавшуюся к нему Ларису. Ее лицо было такое… одухотворенное. И строгое. И… и какое-то неземное. Прямо как у мадонны на картине старинного мастера.
Он думал, что она будет прощаться с сыном долго. А прошло не более десяти минут.
– Думаю, нам здесь больше делать нечего, – сказала она. – Вызывайте полицию.
Три недели спустя
Лариса вошла в кабинет шефа, и Лев Юрьевич поднялся из-за стола. Она вручила ему толстенную папку и произнесла:
– Вот то, что вы хотели.
Шеф пробежал глазами первые страницы, улыбнулся и сказал:
– Лариса, ты гений! Впрочем, я это давно знал. Ты и представить не можешь, как все без тебя было проблематично! Ведь Татьяна оказалась полным ничтожеством! Ты незаменима!
Лариса усмехнулась:
– Ваше решение отправить ее в Шанхай чревато осложнениями с китайцами. Хотя, как мне кажется, она найдет с ними общий язык… Девушка она видная…
Шеф хмыкнул, положил папки на стол и проговорил:
– Я тоже так считаю. Кстати, у меня для тебя сюрприз! Точнее, конечно, не сюрприз, потому что ты сама изъявила такое желание, честно говоря, для меня несколько странное… В общем, твой новый кабинет готов!
– Но вы же сказали, что ремонт продлится еще не меньше месяца… – удивилась Лариса, а шеф рассмеялся:
– Сюрприз! Ну что, хочешь увидеть свои новые апартаменты?
Конечно, она хотела.
Из кабинета шефа они вышли в коридор и проследовали в новый офис Ларисы. Это был бывший кабинет Люблянского.
Кабинет изменился до неузнаваемости, однако в стене по-прежнему была видна стальная дверь.
Лариса осмотрелась и, хлопая в ладоши, воскликнула:
– Это превзошло все мои ожидания!
Она приблизилась к стальной двери. Шеф, кашлянув, к ней присоединился.
– Гм, до сих пор понять не могу, как это ты хочешь сидеть в том же кабинете, пусть и полностью переделанном, что и… и этот субъект. Он же здесь замышлял свои… деяния…
– Не только здесь, но и в ресторанах, на улицах Москвы, в заграничных отелях…
Где угодно.
Лариса дотронулась до металлической двери, а шеф сообщил ей новый код. Дверь бесшумно открылась. Они оказались в пустой бронированной комнате-сейфе.
– Пусть так, Лариса, но ведь… но ведь вся эта обстановка постоянно будет напоминать тебе о твоем сыне… – сказал Лев Юрьевич. – И эта дверь… Почему бы ее не заделать и не заштукатурить? Она же как бельмо на глазу! И твой стол напротив нее. Ты будешь сто раз на дню утыкаться в нее глазами!
– О моем первом сыне, – поправила его Лариса. – Потому что у меня есть второй. И скоро будет третий… Кстати, я ведь еще не ставила вас в известность, но я как минимум на год полностью отхожу от дел.
Шеф вздохнул, покинул комнату-сейф и нервно прошелся по ковру.
– Понимаю, ты теперь мать почтенного семейства. Понимаю, что ты хочешь посвятить себя сыновьям и своему… другу. Но с документами ты хоть дома работать будешь?
Лариса улыбнулась:
– Конечно, буду. Но никаких звонков раньше девяти утра и позже восьми вечера. Я очень вам признательна, Лев Юрьевич!
Шеф зарделся, пробормотал, что без нее как без рук, и вздохнул:
– А похороны были невероятно трогательные. Спасибо, что пригласила нас с женой. Ведь мы сами родители, но и представить не можем, что значит потерять ребенка!
– И не нужно этого представлять, – пробормотала Лариса. – Что до того, что я буду сидеть и постоянно смотреть на дверь. На дверь комнаты, в которой Люблянский хранил вещи моего сына и других жертв… Да, это будет служить мне напоминанием. Напоминанием того, что все могло быть иначе. И никогда уже не будет. И что со своими другими сыновьями я такой ошибки уже больше не допущу.
Шеф снова вздохнул:
– И к чему это самобичевание? Извини, не так выразился… А как дела у этого… этого мальчика-убийцы? Ты что, на полном серьезе хочешь оформить над ним опекунство? Он же псих и прирожденный киллер! Он был готов истязать и убить твоего второго сына! У тебя на глазах!
Голос шефа звенел от негодования и ужаса, а Лариса проговорила:
– Да, он киллер. Но не прирожденный. Ибо киллерами, как и монстрами, как и «пособниками сатаны», становятся, но не рождаются. Родители Тимофея отказались от него. Я их не осуждаю. Но ведь он не только преступник, но и жертва. Помочь ему можно, хотя в очень узких рамках. Конечно, он никогда уже не выйдет из клиники. Никогда не сможет вести нормальную жизнь. Никогда не заведет семью. Но ему нужна любовь – или хотя бы сострадание. И это сделает его чуточку лучше.
Шеф качал головой, будучи с Ларисой совершенно не согласным. Те же аргументы приводил и Валерик. А вот Тимыч сразу сказал, что понимает Ларису. И что не держит зла на Тимофея, который намеревался его тогда убить.
– Только, мамочка, ты его к нам домой не приводи и ко мне в комнату не сели, – попросил ребенок. – А то мне все-таки страшно…
Лариса пообещала, что не приведет и не поселит и что Тимофей останется до конца своих дней под наблюдением врачей в специальной клинике. И что она будет его навещать несколько раз в месяц. И Тимыч, подумав, добавил, что, может быть, как-нибудь поедет вместе с ней навестить нового родственника.
– И все же можно говорить о большом везении, что этот юный киллер был в курсе, что Люблянский похоронил вашего сына там, под дубом, на сорок девятом километре, – заметил шеф. – Иначе бы вы никогда не нашли останков сына. Генетическая экспертиза ведь подтвердила, что это ваш сын?
Лариса долго не отвечала, а потом сказала глухим голосом:
– Да, подтвердила. Я не хотела проводить, но Валера настоял. Это останки Тимыча, сомнений быть не может…
Она снова надолго о чем-то задумалась, а потом оживилась:
– Кстати, я сейчас вам открою большую тайну. Об этом еще никто не знает. Это мне сообщил Тимофей во время моего последнего посещения…
Глаза у шефа вспыхнули, он пробормотал:
– Мальчишка тебе что-то сообщил? То, что никому не говорил? О, ведь Люблянский ему много чего наговорил…
Лариса прошла в комнату-сейф и поманила за собой шефа:
– Да, вы правы. Потому что доктор Перепелкин, конечно, кое-что знает, но далеко не все. Ибо сынок Никулина – только один из боссов этого мерзкого клуба. Имеются и другие, сейчас затаившиеся. И Люблянский, который, конечно, всех их знал, оставил полный перечень известных ему членов клуба – начиная с мелкой сошки и постоянных клиентов и кончая боссами.
– Оставил перечень? – взвизгнул шеф. – Но где? У него же ничего не нашли!
