Есть вовсе не хотелось. Лариса взглянула на бывшего мужа, отметила, что седая бородка ему совершенно не к лицу, что набрякшие под глазами мешки – результат неправильного образа жизни и постоянного стресса на работе.
– Эти мертвецы, Антоша, не только мои, но и твои. Речь ведь идет о нашем с тобой сыне… И если хоронить, то не мне одной, но и тебе, его отцу!
Бывший муж резко отставил в сторону бокал с соком:
– Лариса, угомонись! Наш сын исчез без малого десять лет тому назад. Думаешь, я не переживал? Думаешь, я такое бревно?
Нет, не думает. Конечно, переживал, конечно, не бесчувственное бревно. Но он – отец, а она – мать.
А может, Антон прав? Как и прав Светлый? И все надо забыть, оставить в прошлом, жить только настоящим…
Но ведь тень Люблянского и его подельников падала и на настоящее, и на будущее. Ведь они убивали – и будут убивать. Сможет ли она жить с осознанием того, что где-то в этот момент похищают очередного ребенка?..
Нет, не сможет.
– А не думал ли ты, что хоронить мертвых можно лишь в том случае, если они на самом деле мертвы? – произнесла она медленно. – Да, наш сын исчез, однако… Однако его тела не нашли. Только вещи… А что, если у меня имеется информация, что Тимыча… Что он до сих пор жив?
Тимыч жив, но ведь она постоянно думала, что, возможно, было бы гораздо лучше, если бы он умер.
Хотя имеет ли она право вообще думать такое?
Антон так ударил по столу, что испугал официантку, которая в этот момент принесла им заказ. Неловко расставив тарелки, она поспешно ретировалась.
– Лариса, это превратилось у тебя в манию, причем давно! Думаешь, я не в курсе, что ты прихватила с собой всю обстановку Тимкиной комнаты? Да, ты страдаешь, ты мать. Может, я как отец был меньше привязан к сыну? И да, я был ему плохим отцом. Думаешь, я не казню себя за это каждый божий день? Запомни, не одна ты страдаешь, но и другие, кто любил Тимку, тоже. Мои родители, твоя мать…
Лариса знала, что он прав. Они все страдали. Но как бы они почувствовали себя, оказавшись танцующими с сатаной?
С сатаной, который нашептывал ей на ухо то, чего быть не могло. Но то, что, не исключено, и было правдой.
– Поэтому, умоляю тебя, забудь обо всем! Тимка мертв, это надо принять как данность. Этот банкир тебя использовал в своих целях. Понятно, что он наговорил тебе с три короба, лишь бы ты вытащила его из СИЗО.
Антон был прав. Не скажи ей тогда Люблянский, что ее сын, быть может, жив, она бы просто ушла после визита к нему – и передала все обнаруженные в секретной комнате его офиса улики Следственному комитету.
Но дело в том, что Люблянскому не имело смысла откровенничать с ней позднее, в «Луи-Филиппе». Он мог просто опоить ее вином с наркотиками, дождаться, когда она потеряет сознание, и улепетнуть.
Зачем же он поведал ей все это? Конечно, существует вероятность, что он получал садистское удовольствие, убеждая ее в том, что ее сын стал подручным маньяков.
Но это могло быть выдумкой.
И все же… Все же что-то подсказывало Ларисе, что Люблянский говорил правду. Ему не было нужды врать. И это значило, что Тимыч все еще жив. Правда, это уже другой, не ее Тимыч…
Тимыч, которого она тем не менее обязана найти – и остановить.
– А ты повелась на его слова! – продолжал Антон. Он даже как будто случайно накрыл своей ладонью ладонь Ларисы. – Лора, похорони своих мертвых…
Лариса скинула его ладонь и сказала, поднимаясь:
– Если у тебя есть, ты и хорони. Наш сын жив, я это точно знаю. Если он для тебя покойник, то это твои проблемы, Антоша. Спасибо тебе и Ларисе за помощь, я ее очень ценю. Но сейчас я поеду домой – одна. Хорошего тебе дня!
И, оставив бывшего мужа в ресторане, она быстрым шагом вышла на улицу. Антон не бросился за ней, не стал догонять, убеждать, предлагать все же довезти до дома. Лариса спустилась в метро, благо что были они уже в самом центре, и поехала к себе.
Антону было удобно думать, что Тимыч умер. Ну и пусть так считает. Экс-муж все равно ей не помощник. У него другая семья, взрослеющая дочка, работа, ипотека…
Пусть живет как знает. И она тоже будет жить как знает.
Она найдет Тимыча, как бы сложно это ни было. А потом…
Что будет потом, она не знала. Но она и не обязана знать. Если правда то, в чем старался убедить ее Люблянский…
Она – мать, и только она имеет право уничтожить то, что породила. Потому что она не может допустить, чтобы ее сын был монстром, приспешником сатаны, и сеял боль и смерть.
Не может!
Лариса задумалась, ибо не знала ответа на этот вопрос. Да и кто из людей знает?
Или все же может?..
Когда наконец Лариса оказалась около дома, в котором располагалась ее квартира, она ощутила легкую тревогу. Как будто возвращение домой означало для нее что-то… что-то опасное.
В фойе ее радостно приветствовал человек, выполняющий функции консьержа. Он жадно проводил ее глазами, наверняка у него была масса вопросов, ведь весь дом знал, что ее арестовали и она последние недели провела в СИЗО.
Лариса перекинулась с ним парой слов, но не стала удовлетворять его любопытство. Поднявшись на последний этаж, она приблизилась к двери.
Интересно, у нее уже побывали незваные гости? Ведь в тот последний день, еще в прошлом году, когда она уходила из квартиры, считая, что вернется через несколько часов, обладая важной информацией, она установила, что кто-то посетил ее жилище и изъял улики против банкира Люблянского и архив, который она собирала много лет.
Оказавшись в квартире, Лариса ощутила слегка затхлый запах. Пройдясь по первому этажу, она убедилась в том, что растения, которые никто все это время не поливал, засохли. В остальном вроде бы все было в порядке.
Она медленно поднялась на второй этаж и заглянула в кабинет. Так и есть, книжная полка, скрывающая вход в секретную комнату, была не на своем месте. Кто-то, пользуясь долгим отсутствием хозяйки, проник в квартиру и потревожил тайник.
Секретная комната была поставлена с ног на голову. Все вещи, которые она заботливо хранила на своих местах, были раскиданы, кровать Тимыча перевернута, книжные полки сорваны со стен.
Лариса ощутила, что на глаза наворачиваются слезы. Что ж, она ожидала чего-то подобного. Она взяла в руки раздавленный – не случайно, она в этом уверена, а абсолютно намеренно – будильник, тот самый, со смешной рожицей на циферблате. Который она когда-то купила для Тимыча…
Когда-то в прошлой жизни.
Для Тимыча, который теперь превратился в убийцу.
