Внезапно Максим придвинулся ближе, вглядываясь в сына, и она инстинктивно прижалась к стене. Из горла Лео вырвался высокий булькающий звук. Кали успокаивающе погладила сына по спине и уже собралась было сказать Максиму, чтобы тот больше не испытывал терпение Лео.
Но в следующую секунду малыш гукнул снова. Без сомнения, это был звук удовольствия. А после Лео улыбнулся, показав все свои шесть зубов.
Калиопу охватило удивление и взволнованное облегчение. Но это было ничто в сравнении с тем, как эта улыбка подействовала на Максима. Глядя на розовощекого улыбающегося сына, он выглядел так, как будто его можно сбить с ног одним лишь дуновением.
Затем, словно трогая драгоценную паутинку, он протянул дрожащую руку и легонько погладил лицо Лео. Хотя Максим раньше уже прикасался к нему, это было когда малыш спал. А теперь такой жест делался с разрешения Лео, и это было очень важно. Кали смотрела на них, ощущая, как прямо на ее глазах возникает прочная связь отца с сыном.
– Боже мой! – Эти два слова Волков произнес по-русски. – Как же я раньше не замечал, какие дети изумительные! Или на самом деле я считаю Лео чудом лишь потому, что он наш сын?
Сердце Калиопы затрепетало от прозвучавшего в этой фразе огромного удивления, отразившегося на лице Максима безумного восторга и тихого благоговения, с которым он произнес слова «наш сын».
Она не находила слов для ответа. Впрочем, это и не было вопросом. Эти слова вырвались у Волкова непроизвольно при виде чуда, которым Кали столько раз хотелось с ним поделиться.
– Я могу взять его на руки? – Осторожный хриплый шепот исторг слезы из самого сердца Калиопы. Казалось, Максим попросил о гигантском одолжении, даже не надеясь, что достоин его, но все же осмелился.
Она покачала головой:
– Это зависит не от меня. Бери, если Лео не будет против.
Максим кивнул, оторвал взгляд покрасневших глаз от лица Кали и посмотрел на Лео.
– Можно взять тебя на руки, мой маленький Леонид? – «Мой маленький» он снова произнес по-русски.
Он говорил с малышом так, словно тот его должен понять, ну, или, по крайней мере, почувствовать нежность в мольбе отца.
В следующую секунду Максим и Кали вместе резко вдохнули, потому что Лео, будто раскрывая объятия, протянул ручки, требуя дать ему поскорее то, что он хочет.
Волков посмотрел на свои руки, словно не зная, что с ними делать, потом громко сглотнул, потянулся к сыну и взял его. А тот, оказавшись в объятиях отца, приник к нему упругим тельцем, и Максим замер в волнении и нерешительности.
Кали негромко застонала. Как же так! Лео сразу пошел на руки к незнакомцу, не засмущался, ему не понадобилось ее подбадривание. Значит, Лео распознал своего отца. Другого объяснения быть не могло.
И тут она заметила, что волчьи глаза Максима повлажнели, а на губах задрожала улыбка, которую Калиопа и не ожидала когда-нибудь увидеть, – нежная и благоговейная. Она больше не могла сдерживать слезы.
Они потекли по щекам. Кали прислонилась к стене, чтобы не упасть, наблюдая за встречей двух человек, в которых заключался весь ее мир. Отец и сын были так похожи, так поглощены знакомством друг с другом, что это потрясло Кали до глубины души.
Максим держал Лео одной рукой, а другой удивленно проводил по его телу. Малыш не возражал, увлеченно изучая отца с глубоким интересом: его лицо, волосы и одежду. Максим, тронутый моментом, замер, позволяя сыну себя ощупывать.
Калиопа раньше даже подумать не могла, что такая встреча может состояться, поэтому никогда не представляла себе, как это будет выглядеть. Даже пообещав Максиму вчера вечером разрешить свидание с сыном, Кали не в силах была предугадать реакцию его и Лео, потому что ею владели лишь страх и нетерпение. Но реальность превзошла все, что можно было себе вообразить. Общение отца с сыном вовсе не будет кратковременным, как она надеялась, и уж точно не завершится здесь, у входной двери.
Поэтому Калиопа прошептала:
– Входи, Максим.
Кали дала Розе, няне Лео, выходной, зная, что сегодня должен прийти Максим. Но она не ожидала, что тот задержится у нее на час или даже на два. Волков снова сломал все ее планы.
За эти два часа, проведенные рядом с Лео, Максим забыл обо всех сдерживающих его страхах, чувствуя себя как дома в квартире Кали. Не успела она оглянуться, как он уже хлопотал вместе с ней над малышом. Остаток дня прошел во все возрастающей легкости их общения и удовольствии от него.
Да, в течение дня между ними много раз возникало напряжение, вызванное подавляемым влечением друг к другу, но оно сглаживалось присутствием Лео, жадно восторгавшимся своим отцом, и родители снова начинали вместе хлопотать вокруг малыша.
То и дело Кали, затаив дыхание, ожидала, что что-то пойдет не так и разрушит гармонию, царившую в их компании. Но ничего плохого не случилось.
Сначала Максим не знал, как ему вести себя с сыном, за исключением того, что позволял Лео делать с собой все, что тому угодно. Калиопе пришлось объяснить ему, что следует мягко, но непреклонно останавливать Лео, если он заходит слишком далеко или требует слишком многого. Малыш пока еще только нащупывает рамки дозволенного, и ему нужно объяснить, какие границы нельзя пересекать. Даже если в его жизни появился отец, Кали не позволит нарушить, пусть даже невольно, тот баланс, установить который стоило ей таких трудов.
Она ожидала, что Максим будет спорить, но он лишь энергично кивал на каждое замечание и изо всех сил старался следовать ее наставлениям.
Столько раз за сегодня Калиопа смотрела на Волкова и удивлялась, как он может бояться сам себя. Он такой спокойный, снисходительный, терпеливый. Обладал ли его отец этими качествами, затем утратив их?
Ей в это не верилось. Человек, способный к насилию, никогда не смог бы быть настолько уравновешенным или притворяться таким хотя бы на какое-то время. С каждой минутой, проведенной сегодня вместе, Кали все больше убеждалась в том, что Максим вовсе не похож на своего отца.
Зато Лео – копия Максима. Весь прошлый год ее мучило подмечаемое сходство: выражение его лица, наклон головы, взгляд, даже улыбка. Чем дальше, тем больше общего находила в этой парочке Калиопа.
Волков приятно удивил ее. Он очень быстро учился правильно ухаживать за Лео, тщательно следуя инструкциям Кали. Затем подошло время менять подгузник.
Максим захотел участвовать в этом неприятном занятии. Он внимательно наблюдал за ее действиями, а когда через несколько часов понадобилось повторить эту процедуру, настоял на том, чтобы сделать все самому. Полагая, что он откажется от этой идеи, едва только приступит, Кали снова изумилась, наблюдая, как Волков, даже не поморщившись, меняет подгузник с тем же энтузиазмом, с которым вел переговоры по многомиллиардным сделкам.
Постепенно Максим настоял, чтобы ему было позволено самому ухаживать за малышом. Когда Кали по привычке начинала что-то делать, именно Лео останавливал ее, требуя, чтобы его новый взрослый раб выполнил эту работу.
