– Что? Как? Эй, парень! Стоп!
Смеясь, она повернула голову, чтобы уклониться от экстатических поцелуев пса, но вид Дома, стоявшего в дверях с такой же глупой, как у Герцога, улыбкой, мгновенно выдавил воздух из легких. Руки, отбивавшиеся от собаки, упали. Герцог ринулся вперед, и оба свалились на пол.
Кто-то громко потребовал вызвать спасателей. Кто-то оттащил Герцога за ошейник. Сара запротестовала против грубого обращения с животными. Дому пришлось ринуться через вестибюль, чтобы взять ситуацию в свои руки.
К тому времени, как хаос немного улегся, он поднял Натали и сжал в объятиях.
– Ах, Натушка, – шепнул он, смеясь глазами, – мы с Герцогом надеялись сделать сюрприз, а не устраивать переполох.
– Забудь про переполох! Что ты здесь делаешь?
– Позвонил в офис Сары, чтобы поговорить с тобой. Но мне сказали, что вы вылетели в Нью-Йорк.
– Но… но…
Она никак не могла заставить голову и сердце работать в унисон.
– Откуда ты узнал, что я буду здесь, у издателя? О, опять штучки Джеймса Бонда?
– Именно.
– Я все-таки не понимаю. Ты? Герцог? Здесь?
– Мы оба по тебе скучали.
У нее перед глазами заиграли радуги, вдыхая цвет в надежды и мечты, которые за последнее время постепенно становились серыми.
– Я собирался подождать, пока привезу Каналетто. Хотел, чтобы ты была со мной, когда мы получим картину вместе со всеми дорогими для герцогини воспоминаниями. Но больше я не мог терпеть. Я становился невыносим, и даже борзая сторонилась меня. Ты, возможно, не заметила, когда я звонил тебе.
– Заметила.
– Вынести все это было невозможно. И привело к депрессии. Настоящей депрессии.
Она попыталась сказать, что он не одинок и она тоже мучилась, но он уже сжимал ее лицо ладонями.
– Я хотел подождать, прежде чем скажу, что люблю тебя, dragam. Хотел дать тебе время, чтобы ты вновь обрела равновесие. И тревожился насчет недель и месяцев, которые отнимет у нас моя работа. Да и твоя работа. Если примешь предложение, о котором говорил мне Дев. Знаю, твоя работа важна для тебя так же, как моя для меня, но мы сможем все уладить, верно?
Она почти перестала слушать после слов «я люблю тебя», но уловила вопрос в последней фразе.
– Да, – выдохнула она, не понимая, на что соглашается. – Да, да, да!
– Значит, ты примешь это?
Она глянула на лацкан пиджака, к которому Доминик прикрепил эмблему любимого футбольного клуба.
– Пока придется обойтись этим, – сказал он, глядя на нее глазами, обещавшими любовь, дом и семью, все то, чего она всегда жаждала, – а потом найдем кольцо, подобающее невесте великого герцога Карленбергского, да?
– Да!
Оказалось, назавтра приехали его сестра, герцогиня и Джина с мужем и близнецами. Они объяснили, что ищут дом. Назначение Джека американским представителем в ООН еще не подтвердилось сенатом. Однако председатель министерства иностранных дел заверил его, что голосование – чистая формальность.
– Я тут подумал, – тихо сказал Джек, подходя к Дому с двумя рюмками палинки, – и решил, что, поскольку твое лицо успело появиться во всех газетах, твои дни в агентстве Интерпола сочтены.
– Мой босс с тобой согласен. Пытается убедить меня принять отдел по борьбе с организованными преступлениями в штаб-квартире Интерпола.
– Канцелярская работа в Лионе. Не так уж плохо. Но почему бы тебе не воспользоваться преимуществами титула и участием в возвращении краденого имущества на миллионы долларов? Мой будущий босс в ООН считает, что великий герцог Карленберг станет чертовски хорошим атташе по культуре. Он и его прелестная жена будут приняты повсюду и получат доступ в высшие круги и также к секретной информации.
Пульс Доминика участился. Он уже решил принять предложение и осесть в Лионе. Он не мог подвергать Натали опасностям нынешней работы. Тем не менее все в нем протестовало против работы с девяти до пяти.
– Атташе по культуре? – пробормотал он. – В чем заключаются его обязанности?
– Обязанности определяешь ты сам. И будешь жить здесь, в Нью-Йорке. В окружении семьи. Что не всегда так уж хорошо, – сухо заметил Джек, наблюдая, как одна из дочерей дергает за волосы другую.
– Я так не думаю, – запротестовал Дом, когда Натали подхватила плачущую девочку и принялась ее утешать. – Семья – это очень хорошо, особенно для того, у кого никогда ее не было. Передай будущему боссу, что великий герцог Карленберг будет счастлив принять должность атташе по культуре.
* * *
«Вчера был один из самых знаменательных дней моей долгой и невероятно богатой жизни. Они, моя постоянно увеличивающаяся семья, все находились здесь. Сара и Дев, Джина и Джек с близнецами, Доминик и Натали, Зия, Мария, даже Джером, наш бдительный швейцар, сопровождавший курьеров, принесших картину. Должна признать, что плакала, когда открывали ящик.
Каналетто, подаренный когда-то мужем, висит в моей спальне. Это последнее, что я вижу, засыпая, и первое, что вижу, просыпаясь.
Доминик предложил отвезти меня в Венгрию, посетить развалины замка. Я сказала, что вернусь, если он согласится формально принять от меня титул великого герцога на вечере, который с радостью организует Джина.
Потом мы будем ждать, пока Зия не закончит интернатуру. Она просто изводит себя работой. Бедная девочка. Если бы мы с Марией не заставляли ее поесть и немного поспать, она бы упала от усталости. Что-то мучит ее, не дает покоя, и это не только работа. То, о чем она отказывается говорить даже мне.
Я приказываю себе быть терпеливой. Подождать, пока она не будет готова рассказать, какую тайну скрывает под манящей улыбкой и неотразимой красотой. Но что бы там ни было, она знает, что я всегда буду рядом. В конце концов, мы – Сен-Себастьяны».
Из дневника Шарлотты, великой герцогини Карленберг
