— Что вы говорите, — смутилась Обби, — я не ела пирожки с капустой уже целую вечность. — Это не имеет никакого значения! От вас просто очень уютно пахнет пирожками с капустой. А ещё, милая барышня, в вашем замечательном имени спряталась победа! Да, именно поэтому звучат ноты нагретых солнцем лепестков шиповника! Стало быть, удача будет сопутствовать вам во всём! Какое замечательное имя получилось у вас — Ори-ника! Ах, как много говорит оно моему сердцу! — И Родион сглотнул слёзы.
Обби было уже открыла клюв, чтобы сказать, что он ошибается, что она никогда в жизни не слыхала такого имени — Ориника, но решила не огорчать чувствительного администратора.
— Кстати о пирожках. Я хорошенько вас угощу с вашим другом, любезная Ориника, — встрепенулся Родион.
— Это будет очень любезно с вашей стороны, — растерявшаяся Обби неуклюже сделала книксен, но поклон вышел не ахти, и лебёдушка чуть не завалилась на правый бок. Приняв исходное положение, она придала своему голосу ласковую вкрадчивость и попросила администратора: — Уважаемый Родион, я привыкла, чтобы добрые знакомые звали меня коротко: Обби. Я думаю, мы с вами не будем ссориться, поэтому прошу и вас звать меня просто Обби.
— Как вам будет угодно! — Молвил Родион и, равномерно покачивая горбом и яйцеобразной головой, что очень походило на изысканный танец, принялся выставлять из шкафчика разные припасы. На столе перед Обби и спящим Тимом появились варёная картошка, посыпанная укропом, огурчики-помидорчики, пирожки с капустой и черникой, ежевика, бананы, виноград. Родион накладывал и нарезал угощения, всё время приговаривая ласковые слова, адресованные гостям. Обби даже несколько утомилась, слушая его, и решила, что уже пора получить информацию о Городе и его обитателях.
— Уважаемый Родион, а почему вы так странно называете жителей Города — слепороды?
Администратор задумчиво надкусил банан вместе с кожурой и, проглотив кусочек, начал рассказывать. Нарядная растительность на его лице печально шевелились, брови уползали чуть ли не на самую верхушку гладкого черепа, задумчивые усы съезжали то на левую щёку, то на правую.
— Дело в том, милая барышня, что когда-то наш Город был процветающим. Двести лет тому назад здесь жили очень мастеровитые люди. На всю округу славилось наше сукно, выделанные меха, изделия из стекла и металлов. А какие у нас были праздники! Ангелы были почётными гостями, а ведьмы отменяли свой шабаш, чтобы тайно повеселиться на нашем Карнавале цветов и хоть немного пожить настоящей — весёлой — человеческой жизнью! Десять дней не смолкали шутки и смех! Каждая семья устраивала своё представление, на которое приходили все желающие. По улицам бродили музыканты — они играли на гитарах и скрипках, мандолинах и флейтах любые мелодии, какие только пожелает душа. Рядом с поющим Птичьим фонтаном художники рисовали смешные портреты! Но, как вы знаете, мир не без завистливых людей, — печально развёл руками Родион. — Нашлись гнусные личности, которые захотели подчинить себе наш весёлый народ, завладеть богатством! Против нас поднималась орды тёмных сил. Но мы с честью выходили из любого сражения. Как-то наши противники решили объединиться. Несметной толпой осадили они наш любимый Город. Жители укрылись за крепостной стеной, готовые погибнуть, если доведётся, но не сдаться завоевателям. Глава Города решил также попросить помощи у добрых соседей и отправил им с посыльным депешу, где горячо просил выступить вместе против врага. Началась ночь ожидания. По расчётам, подмога должна была подоспеть не раньше полудня следующих суток. И когда со стороны, противоположной той, откуда ждали наших добрых друзей, показались войска, Глава города отдал команду встретить их боем. Из-за тумана невозможно было определить, чьи именно войска на этот раз приблизились к нам. Мои предки лили раскалённую смолу на тех, кто вплотную подступил к стенам Крепости, метали в них горящие стрелы и ядра. Войска, разгорячённые таким «тёплым» приёмам, повели бой против моих бедных предков жестоко — не на жизнь, а на смерть. Только в середине дня, когда с той и другой стороны из бойцов осталось человек по пятьдесят, туман рассеялся, и наши воины увидели, что сражались со своими друзьями, ошибочно принятыми за врагов. От горя Глава города до сих пор не может умереть — да, в наших краях бывает и такое. Он превратился в дряхлого-предряхлого старика, который только и знает, что плачет, не вставая с ветхой кровати. С той поры нас прозвали слепородами. Это прозвание, как проклятие, довлеет над нами — мы все от рождения чуть подслеповаты, а с годами близорукость сильно прогрессирует, доходя до полной слепоты. Безмерна наша вина перед друзьями, которые так спешили к нам на помощь и погибли от наших же стрел и ядер. Прошло уже два столетия, но отчаяние не покидает нас, каждый день мы оплакиваем предков и весь наш несчастный род. В назидание потомкам Глава Города запретил хоронить убитых в том сражении, белые кости до сих пор лежат в травушке у стен Кремля. Может, вы заметили, что мы все имеем горбы, — при этих словах Родион изогнул руку и громко постучал указательным пальцем по горбу. — Отчего они вырастают — никто не знает, но каждый из нас чувствует с самого раннего возраста тяжёлый груз на своих плечах. Тяжесть его ослабевает только тогда, когда мы ложимся спать. Мы не поём и не рисуем, не строим новые дома, уже несколько лет наши женщины не рожают детей — они не хотят обрекать их на безрадостное существование. Мы только скорбим. Вот уже два столетия каждое утро жители Города выходят из своих домов и, повинуясь командам Главы Города, начинают плакать и проклинать свою слепоту.
Обби с удивлением, а временами и с недоверием слушала Родиона.
— Уважаемый Родион, но мне кажется, вы совсем не такой, как ваши бесконечно опечаленные горожане. Ваше умение читать запахи говорит о вас, как о человеке, умеющем ценить прекрасное в этой жизни…
— Ах, Ориника! Ой, простите меня, милая девочка, дорогая Обби! Теперь не многое отличает меня от моих бедных соседей, — и Родион с грустью взглянул на портрет своей дочки. Покачивая яйцеобразной головой, он продолжил рассказ: — Да, я был совсем другим человеком. Когда мне исполнилось шестнадцать лет, я решил, что Городу нельзя жить в безмерной печали, и пошёл по белу свету искать человека, который мог бы подсказать, как избавиться от неё. Один человек научил меня делать разные вещи, веселящие душу, а также различать цветы и пение птиц, наслаждаться ароматами, но самое главное — находить радость во всём и делиться ею с другими.
— А как это, как это?!!
Родион оживился ещё больше. Его горб как будто бы уменьшился, и Обби не могла оторвать взгляда от мерцающих, как горячая зола под ветром, глаз нового знакомого. К тому же Родион с такой восторженной нежностью смотрел на неё, что Обби почувствовала к нему полное доверие.
— Чтобы научиться находить радость во всём, а потом делиться ею с другими, нужно быть очень и очень любопытным, — быстро расхаживая по комнате, говорил администратор. — Когда-нибудь вы находили камушек с дырочкой — он называется куриный бог? Заглянув в него, вы замечали, что мир становится волшебным? Скажите, вам интересно узнать, сколько облаков может быть на километре неба? О чём думают дельфины? Почему ради любви люди готовы жертвовать своей жизнью?
