Он не мог ничего сказать о ее настроении.
– Мне казалось, ты не поклонница плотных завтраков. – Впрочем, вчера во время обеда она почти ничего не съела.
– Обычно да, но перед долгой поездкой делаю исключение.
Она подошла к тостеру, чтобы взять выскочивший из него хлеб и намазать маслом. Мак увидел у двери, ведущей в кладовку, собранные чемоданы. Тело пронзил ледяной озноб.
– Ты уезжаешь?
– Да.
– Сегодня?
– Совершенно верно.
Она наконец повернулась. Темные круги под глазами заставили его вздрогнуть. Джо кивнула в сторону списка покупок:
– Боюсь, тебе придется ехать за продуктами самому.
Казалось, его пронзил острый нож. Она не может уехать! То, что они не могут быть вместе, как им хотелось, не значило, что она должна уехать.
Джо положила тост на стол, поставила две тарелки с беконом, яичницей и фасолью. Маку стало чуть теплее, но ненадолго. Он заставил себя есть, но никак не мог привести в порядок мысли. Джо не может уехать. Она нужна ему здесь. Она…
Она должна поесть. Подожди, пока она поест.
Два ломтика бекона, кусок поджаренного хлеба и яичница. Мак отодвинул тарелку:
– Спасибо.
– На здоровье.
– Почему ты уезжаешь?
На ней были джинсы, облегавшие фигуру, как перчатка. Интересно, она нарочно надела их, чтобы его помучить? Мак залпом выпил апельсиновый сок, но он ничуть не утолил жажду.
Джо поставила перед ним кофе и, держа в руках свою чашку, облокотилась на стол.
Сделав глоток, посмотрела ему в глаза:
– Я уезжаю потому, что отказываюсь смотреть, как ты жертвуешь собой из ложного чувства вины и неправильно понятой ответственности.
– Я предпочитаю называть это исполнением долга.
– Можешь называть как угодно, но это ничего не меняет. Все это чушь, и я не намерена поддерживать твои заблуждения.
Джо могла не понимать, что им движет, но это не означало, что она должна уехать!
– Ты еще не научилась делать башню из миндального печенья.
– Вчера ночью я снова прошла твой дурацкий тест на выбор профессии. Ответила на каждый вопрос самым наичестнейшим образом, и, знаешь, мне порекомендовали отличную профессию. Так что спасибо.
Как он справится без нее?
– Какую профессию? – прохрипел он, чувствуя, как сжимается сердце.
– Парамедик.
Спасать жизнь? Работать на скорой?
Она уже спасла жизнь Рассу и, возможно, Бандитке. Заставила Мака изменить жизнь. Практичность, сила, способность быстро реагировать делали ее… Идеальной. Это означало смерть надежд, которые по-прежнему таились в его душе. Несбыточных надежд.
Джо заслуживала того, чтобы идти дальше, жить своей жизнью. Без него.
Он не предполагал, что ее отъезд вырвет сердце из груди.
– Служба скорой помощи Нового Южного Уэльса скоро будет набирать персонал, так что, думаю, я могу успеть.
Он машинально встал и пошел к ней. Взял в ладони ее лицо, ощутив нежность и тепло кожи:
– Останься. Пожалуйста. Хотя бы еще на неделю.
За неделю он найдет в себе силы отпустить ее, но, боже милостивый, только не отпускай ее сегодня. Пожалуйста.
На миг ее глаза сверкнули изумрудным блеском, но она моргнула, и они снова стали дымчато-зелеными.
– Если я останусь, мы станем любовниками.
– По-моему, это замечательно.
Ему до боли хотелось поцеловать ее, но она уперлась ему в грудь и заставила отступить.
– По-твоему, может, и да, но я не согласна на вторые роли. А первой никогда для тебя не стану. Первым всегда будет Этан. Я стою того, чтобы быть первой для человека, с которым решу связать свою жизнь.
Ее слова заставили его отступить еще на шаг. Этан должен быть для него на первом месте. Его долг заботиться о нем, пока парень окончательно не встанет на ноги. Если удастся заработать много – миллион долларов, – он сможет организовать фонд для него и свободно следовать велению сердца.
Если.
Мак опустил глаза. Джо не собиралась ждать. И он не мог ее винить.
Взяв ее чемоданы, Мак уложил их в багажник Зверя, прислонился к косяку.
– А что насчет Бандитки?
Джо приложила руку к виску, он подумал, что у нее болит голова.
– Мне казалось, ты хотел оставить ее у себя?
– Я имею в виду щенков.
– Когда можно будет отнять от матери, я приеду и заберу их. Если будут проблемы, дай мне знать. Я оставила у телефона в холле номер своего мобильника, имейл и адрес моей бабушки.
Она не посмотрела ему в глаза. Ни разу.
Сердце Мака тяжело застучало.
– Ты поедешь к ней?
– Это дом моего детства.
Мак вдруг почувствовал, что ему тяжело глотать, уставился на сумку. Неужели она уезжает?
– Прощай, Мак.
Они не могут расстаться вот так! После стольких ожиданий.
Джо протянула руку, будто хотела прикоснуться к нему, но рука быстро упала вниз.
– Я правда желаю тебе всего самого лучшего. И надеюсь…
На что?
– Надеюсь, тебя ждет успех. – И она быстрым шагом прошла через кладовку к задней двери.
Мак поплелся за ней, чувствуя, что ноги отяжелели и стали ватными. Джо была такой спокойной, хладнокровной и недоступной. Будто ей все равно. Сердце разрывалось на части.
– Для тебя это действительно так легко? Неужели совсем не чувствуешь ни боли, ни волнения? Неужели?
– Легко? – Джо повернулась к нему с перекошенным лицом. – Легко отказаться от надежд, в которые ты заставил меня поверить?
Ее глаза наполнились такой болью, что Мак почувствовал, как та заливает его с головой.
– Легко? – Она будто хотела зажать боль в груди.
Ему хотелось обнять ее, заставить боль отступить, стереть отчаяние из глаз, с искривившихся губ.
– Джо… – Он выругался.
– Легко? – Она ударила себя в грудь. – Когда ты сломал во мне что-то такое, что я, наверное, уже никогда не смогу восстановить?
У него пересохло во рту, свело живот. Он не знал, куда деваться от ее укоряющих глаз, от страдания, сквозившего в них. Страдания, которое причинил он.
– Прости меня, Джо.
Она схватила его за воротник и прижалась губами к его губам. Мир пошатнулся. Джо целовала его с такой ненасытной страстью, что у него зашумело в ушах, и каждый нерв вспыхнул огнем. Так, словно от поцелуя зависела вся ее жизнь. Потом она его оттолкнула:
