Особую ценность в условиях Заполярья представляли ледоколы Главного управления Севморпути. Они, по сути, являлись стратегическими объектами, поскольку от них всецело зависел ход навигации. В июле 1941 г. ледоколы с красноречивыми именами «Ленин» и «Сталин», находившиеся в Мурманске, были подготовлены к эвакуации в тыл. На них установили зенитные пулеметы, после чего корабли замаскировали в одном из мелких фиордов Кольского залива. Однако разведчики Люфтваффе все же обнаружили ледоколы, и затем бомбардировщики несколько раз пытались их уничтожить, но, правда, безуспешно. Наконец ранним утром 16 августа под прикрытием густого тумана «Ленин» и «Сталин» подняли якоря и отправились в Белое море.
Вслед за ними в Архангельск в сопровождении эсминцев «Куйбышев» и «Урицкий» и трех малых охотников направились пароходы «Моссовет» и «Красное Знамя». Но спокойно уйти им далеко не дали. Уже на траверзе мыса Териберский конвой был атакован девятью Ju-88А. Корабли охранения открыли интенсивный заградительный огонь, а транспорты, не имевшие вооружения, начали маневр уклонения. В итоге немцам не удалось добиться ни одного даже близкого попадания, и после второго захода они улетели.
После этого эсминцы вернулись обратно в Мурманск для конвоирования следующего ценного судна. Им стала плавбаза «Мария Ульянова», отправившаяся в путь 26 августа. Однако на этот раз избежать потерь не удалось. Как уже рассказывалось выше, северо-западнее все того же мыса Териберский плавбаза была торпедирована немецкой подлодкой.
Ледокол «Сталин» после прохождения «военизации». На носу видны установленные орудия
Ледокол «Ленин»
Внутренние конвои в Белом море, между Кандалакшей и Архангельском, так же как и конвои между Мурманском и Иокангой, были небольшие по своему составу. Как правило, они включали два транспорта и столько же кораблей охранения: тральщиков и сторожевиков. При этом конвои и одиночные суда покидали порты в темное время суток, чтобы максимально снизить угрозу ударов с воздуха. Однако это помогало не всегда.
31 августа Люфтваффе добилось первого успеха на Белом море, повредив гидрографическое судно «Мороз», которое проводило промеры глубин около побережья. Это было бывшее портовое судно «Азимут» водоизмещением 500 тонн, построенное еще в 1914 г. в шведском Гетеборге, купленное правительством России и затем участвовавшее в Первой мировой войне в составе Балтийского флота. В мае 1924 г. оно было включено в состав так называемой Северной гидрографической экспедиции и вместе с ней летом того же года ушло в Архангельск. 1 января 1932 г. «Азимут» переименовали в «Мороз», поскольку это название, вероятно, большее соответствовало его новому месту службы. С августа 1933 г. он входил в Северную военную флотилию, а с мая 1937 г. – в Северный флот.
Пять Ju-88А подошли к «Морозу», который был вооружен всего лишь одним пулеметом, на малой высоте и сбросили десять фугасных бомб. Затем они выполнили второй заход и обстреляли его уже из бортовых пулеметов. В результате полученных повреждений судно потеряло ход. Вскоре к нему на помощь сначала подошло гидрографическое судно «Мигалка», а потом и спасательный корабль «Шквал». Последний взял «Мороза» на буксир и привел его в Архангельск, где тот затем и простоял на ремонте до конца года.
Затем в октябре первый раз испытал на себе удар «Юнкерсов» сторожевик СКР-74.
Для борьбы с судоходством на Белом море Люфтваффе, помимо бомбовых ударов, использовало и донные мины. В течение июля – сентября 41-го года немцы заминировали фарватер в горле Белого моря, между мысом Терско-Орловский и поселком Поной, на восточном побережье Кольского полуострова. Советские посты наблюдения зафиксировали здесь падение в общей сложности 67 «адских машин». Тогда же еще менее десяти мин были сброшены в Кандалакшском заливе. Затем в конце года немецкие бомбардировщики провели еще несколько повторных минных постановок в горле Белого моря и у Кандалакши.
В конце 1941 г. по решению Государственного Комитета Обороны СССР, возглавляемого лично Сталиным, для обеспечения безопасности плавания транспортных судов как в конвоях на внешних и внутренних коммуникациях, так и в одиночном плавании, началась так называемая военизация судов морского транспортного флота. На них устанавливались по одной-две пушки калибра 45-мм или 76-мм и несколько пулеметов, для обслуживания которых на суда направлялись небольшие команды военных моряков. Одновременно была введена должность помощника капитана по военной части, в чьи обязанности входило руководить обороной судна.
Работы по вооружению главным образом велись в Архангельске на судоремонтном заводе «Красная кузница». Последний стал основной базой технического обслуживания боевых кораблей и торговых судов. В сентябре – октябре на него прибыли эвакуированные специалисты из Ленинграда, Николаева, Одессы и Керчи.
Первыми на переоборудование встали буксиры «Северолес-18» и «Северолес-19», которые уже через четыре дня в качестве боевых кораблей были зачислены в Беломорскую военную флотилию. Затем началась массовая установка вооружения на торговых судах и трального оборудования – на рыболовных траулерах. Всего до ноября в строй были введены 36 вспомогательных судов.
В Архангельске также были вооружены соответственно двадцать пять и шесть судов Северного и Мурманского морских пароходств, в то время как в Мурманске – только четыре транспорта из своего родного пароходства. Кроме того, еще на пять и два корабля из этих двух пароходств вооружение было установлено уже в портах Великобритании.
При этом более или менее мощное вооружение, в том числе 20‑мм зенитные автоматы «Эрликон», получили только эти семь «британских» пароходов. На остальные же из-за общей нехватки оружия в начале войны устанавливались орудия устаревших образцов, в том числе и времен Первой мировой войны, а порой и вообще лишь одни пулеметы. Так, например, на пароходе «Енисей» имелся всего один крупнокалиберный зенитный пулемет, а на пароходе «Аркос», прошедшем вооружение в Англии, – одно 76-мм орудие, один 20-мм «Эрликон» и семь пулеметов.
Мурманск под бомбами
С конца июня 1941 г. Мурманск напоминал разворошенный муравейник. В нем спешно шла мобилизация мужского населения, а также техники, рыболовецких и транспортных судов. По всему городу рыли щели и окопы, приводили в порядок бомбоубежища, подвалы, а на крышах домов монтировались наблюдательные вышки постов МПВО.
Самая активная деятельность наблюдалась в порту. Одни суда переоборудовались в тральщики и сторожевики, а другие – в транспорты, которым предстояло ходить на отрезанный полуостров Рыбачий. Тогда никто из советского руководства не представлял, какую роль предстоит сыграть Мурманску в войне. Поэтому работу порта никто не планировал, ценное оборудование поспешно демонтировалось и эвакуировалось в Архангельск.
