– Говори. – Атос толкнул мужчину вперед.
На хорьковом лице виднелись следы от дорожек слез, он запинающимся голосом произнес:
– Это я устроил все поджоги.
По толпе прокатился вздох.
– Он врет. – От группы охотников отделился Урмальд. Церковник указал тощим пальцем на Атоса. – Он заодно с ока и с этой демоницей-мечницей. Он хочет оправдать их за счет невинного…
Но договорить ему не дал сам крестьянин:
– Я приносил яблоки в каждое из мест, где устраивал поджог. Меня вспомнят все.
Вскрик на этот раз донесся от монахинь, где белая как снег Клэррис подняла руки к лицу, причитая: «Да. Да. Да». Справа от меня среди людей кто-то сказал: «Я тоже его помню». Между тем торговец яблоками продолжил:
– Вы спросите меня, зачем я это сделал? Ответ прост – я чудовище.
Никто не засмеялся. Кажется, все попросту перестали дышать. А крестьянин оглядел толпу и начал меняться. Как и Хиал, он не закончил превращение – и остался чем-то средним между человеком и животным. Омерзительная морда хорька с залысинами и человеческими глазами среди шерсти, сочившейся гноем. Женщины заголосили, а мужчины начали шептать молитвы. Сам монстр обернулся и спросил Атоса:
– Этого довольно? У нас был уговор.
Мой друг коротко кивнул и поднял свой огромный меч. Одним махом он снес чудовищу голову, и та покатилась по грязи прямо в толпу. Люди, пятясь, очищали ей путь, с жадным любопытством разглядывая уродливое лицо получеловека-полудемона. Меня начало тошнить. Я пошатнулась, но не упала, а мягко оперлась на руки Извель, которая схватила меня сзади за плечи и нежно обняла.
Какой-то торговец в синем кафтане крикнул Атосу, указывая на меня.
– Это проклятое отродье перебило наших друзей. Ее приговором станет смерть.
– Устав Штольца гласит, что защита невинных – это задача города. – Голос Атоса стал холодным как лед, он сверлил толпу взглядом и продолжал гипнотизировать людей. Внезапно мне показалось, что разъяренная толпа превратилась в стадо покорных овец. – Девочка защищала невинную женщину, которую вы собирались убить без суда.
– Но наши друзья…
– …пали жертвой своей жестокости, – закончил Атос. – Город, не чтящий своих же законов, это просто шайка преступников. Штольц чтит свой Устав?
Ответом ему было молчание.
– Мы покидаем город. – Он спустился с каменной кладки и подошел ко мне. Внезапно он порывисто обнял меня и на ухо уже сказал, совсем иным голосом, срывающимся и тревожным. – Ну и напугала ты меня, дурочка.
Мне хотелось что-то ему ответить, но из его объятий я внезапно увидела одного из убитых мною горожан. Молодой парень с нашивками гильдии золотоискателей с распоротой грудиной и неестественно вывернутой шеей смотрел прямо на меня. Его лицо было в оскале и мне показалось, что он гораздо больше похож на монстра, чем человек-хорек. С этой странной мыслью я потеряла сознание.
#Бусина двенадцатая
Звуки доносились издалека. Мое тело покачивало, словно я лежала в гамаке в ветреную погоду. Сознание возвращалось неохотно, предчувствуя боль, которую предстоит испытать бренной оболочке. Звуки превращались в слова, а слова – в разговор, суть которого ускользала от меня.
– Зачем тебе книги, ты что, умеешь читать?
– А ты?
– Ты своровала их?
Последовал вздох.
– Нэт, дорогой. Мнэ подарила их настоятельница Дочэрей. Их библиотэка уничтожэна. Сожжэна. А она, как и я, считаэт, что книги живут, лишь пока их кто-то читаэт.
В разговоре возникла пауза. Ощущения начинали возвращаться к частям моего тела. Например, я поняла, что у меня жутко ноют запястья, а вот плечо, куда вроде бы попала стрела, совсем не болит. Боль в руках была странной и ноющей, будто они были связаны толстой веревкой.
– Ты нэнавидишь ока, нэ так ли, мальчик с Края?
– А за что бы мне вас любить?
– Ты прав. Мой народ много ошибался, и часть нашей вины пала на Край. Извини мэня…
– Как будто мне от твоих слов станет легче… – В голосе прозвучала неуверенность. – Но почему-то стало. Ты первая из ваших, кто извинился.
Я пыталась открыть глаза, но тело отчаянно сопротивлялось. Ему было больно, неудобно, и душу тревожили странные воспоминания. Нечто, о чем не хотелось думать. Но это «нечто» определенно нагонит меня, как только я очнусь.
– Этот парень вообще говорит?
– Ким? Нэт. На его глазах убили всю его сэмью, с тех пор он замолчал.
– Вот Войя. Ужасная история.
– Сейчас я ищу эму новый дом. Мы направляэмся к токану.
Я не выдержала и застонала. Приоткрыв глаза ровно настолько, чтобы понять из-за чего меня качает, я успела заметить лишь плечо Атоса, на котором покоилась моя голова. Зато причина боли в запястьях разъяснилась. Крайниец нес меня на спине, а чтобы я не соскальзывала, связал мне руки, чтобы они обхватывали его шею. Жестоко, но эффективно.
Услышав стон, он насколько мог бережно снял меня с закорок. Хотя минувшая битва была простой, тело болело так, словно меня мешком с камнями поколотили. Я снова издала жалобный стон, но не смогла никого разжалобить – Атос широко улыбался.
– Проснулась наконец. Я думал, мне придется тащить тебя до башни.
– Почему меня несли, как куль? – спросила я возмущенно тихим голосом, надеясь все-таки получить в свой адрес немного сострадания.
– Мы убегали из города. Я не знал, как долго горожане удержатся от того, чтобы отомстить тебе. Пришлось бежать без оглядки. Мы даже не успели зайти в гостиницу – все вещи остались в Штольце.
Теперь я уже выругалась. Мой лисий шлем был среди котомок, и мне жаль его потерять.
– Но взгляни на это с солнечной стороны. Мы живы. Ты почти цела. И с нами твоя ока. – Атос отошел, и я увидела Извель, за юбку которой цеплялся маленький Ким. Так как я, растирая запястья, сидела посреди дороги в пыли, ей пришлось присесть рядом. Она взяла мои ладони в свои и приложила наши руки к своему лбу.
– Я обязана тэбе жизнью, Ягн’енок, – тихо сказала темнокожая женщина.
– Предыдущее прозвище шло мне больше. – Я вздохнула и поднялась.
Вокруг, сколько хватал взор, была серая равнина с мелким рваным кустарником. Все краски пейзажа сводились к темно-серому, светло-пыльному, грустно-бежевому и подобным тонам. Ни строений, ни признаков жизни.
– Мы все еще идем на север? – поинтересовалась я, а Атос кивнул.
– Правда, теперь без еды и денег. Увлекательно, не так ли?
Я рассмеялась:
– Ты только подумай. Как только я собираюсь обзавестись броней, меня сразу же калечат. И брони я не получаю. Второй раз уже – дурная примета.
