– …ну ладно, не разобраться. Но уйти! Не участвовать больше в этом.
– Я предупреждаю тебя, – Атос обошел стол.
– …а ты напиваешься, как последний трус, потому что не понимаешь, что происходит в родном легионе. И какая великая печаль! Аристократическая гордячка выходит за другого…
Кулак с размаху врезался мне в лицо. И я упала на пол, прижав ладонь к разбитым губам, сквозь пальцы сочилась кровь. Мне даже сначала показалось, что я выплюнула несколько зубов, но это оказались лишь орехи, слетевшие с соседнего стола.
– Обычно я не бью женщин. Но некоторые из них слишком много болтают. – Голос Атоса доносился откуда-то издалека, сквозь красный туман боли.
Где-то внутри меня, откуда-то из области живота, начало подниматься знакомое чувство ярости. Я знала, насколько силен Атос: он при желании кулаком мог забить человека насмерть. Его удар сейчас сбил меня с ног и разбил мне губы. Всего лишь. Даже пьяным и озлобленным он считал меня настолько беспомощным противником, что сдерживал себя. Я нащупала слетевшее при моем падении с соседнего стола глиняное блюдо из-под орехов.
Подскочив с диким криком из какой-то мешанины ругательств, я обрушила тарелку на Атоса. Он успел закрыть голову локтем, но блюдо все равно разбилось на части. Атос зарычал, а я, не контролируя себя, зарычала в ответ. Последние месяцы я восхищалась им, и единственным моим желанием было походить на него. Если бы я могла со стороны взглянуть на эту картину – то увидела бы, что мы стали почти близнецами в этот миг. В чаду кабака высокий парень в доспехах и низкорослая девушка в мужской одежде, рычащие как звери, с одинаковым выражением злости, исказившем лица, в почти одинаковой стойке. Я схватила стул за спинку и подняла над головой, он зеркально оторвал от пола скамью.
– А теперь аккуратно поставьте мою мебель на место.
Мы одновременно обернулись и увидели, что кабатчица достала огромный арбалет и теперь целилась в нас. Мы тихо, словно провинившиеся дети, поставили свое «оружие» на пол.
– У нас тут пристойное заведение! И если вы не умеете себя вести, то выметайтесь. – От гнева владелица кабака покраснела еще сильнее прежнего. – Ну же, чего ждем? Живо!
Отступая назад и держа руки на виду, мы вышли через неприметную дверь на задний двор кабака. Здесь рос развесистый платан, увешанный созревшими плодами. Первым к дереву подошел Атос и, упершись спиной, съехал прямо на землю. Я обошла дерево и села так же с другой стороны. Ярость стихла.
Внезапно я начала хохотать, да так, что слезы полились и начали жечь разбитые губы. Атос с другой стороны ствола не выдержал:
– Что?!
– Это же задний двор. Ахахаха! Дерево на заднем дворе кабака! Это же писательное дерево. Мы сидим тут… – и снова засмеялась.
Сначала Атос закашлял, потом, не выдержав, тоже засмеялся. Мы хохотали, как случалось на тренировках, пока я не охрипла.
– А я думаю, чего так мокро сидеть, – сказал Атос. Приступ хохота возобновился, и у меня уже начал болеть живот, а затем и бок. Рубашка покраснела – похоже, открылась рана. Чертыхнувшись, я заглянула на сторону Атоса. Он сидел, свесив свои пепельные космы на лицо. При свете зарождающейся луны я увидела только улыбку на его полных красивых губах.
– Разве я стала хуже от того, что я девушка, – произнесла я почти шепотом. – Разве я сильно изменилась? Стала глупее? Медленнее? Разве Лис не может быть девушкой, чтобы быть твоим учеником?
Он ответил не сразу, но когда заговорил, голос его был четче – словно он протрезвел:
– Это слишком многое меняет…
– Но что?
– Ударив в таверне Лиса, я бы думал, что парень получил по заслугам. А сейчас… – он поднял голову и посмотрел на небо, и я с удивлением заметила, что он, кажется, совершенно протрезвел. – А сейчас я чувствую себя виноватым и думаю, что подпортил хорошенькую мордашку.
– Если от таких мыслей ты будешь меньше колотить меня по лицу – я, знаешь ли, не против. – И коснулась распухшей губы. Он перевел на меня взгляд и улыбнулся совсем так же, как бывало в прежние дни.
– Атос, я не могу уйти без тебя. Я обещала это Кэрку и…
– И?
– И ты мой друг. Единственный и потому лучший.
Теперь молчание затянулось на пару секунд дольше. Внезапно его огромная ладонь опустилась мне на голову. Я так испугалась, что зажмурилась, боясь, что он мне свернет шею как цыпленку. Но он неожиданно разлохматил мне волосы, потрепав по затылку.
– Твой шлем всегда мешал сделать это. – Сняв руку, он потер переносицу. – Как твое настоящее имя?
Я недоуменно подняла брови:
– Лис.
– Нет, ты знаешь – девчачье имя. Как мне звать тебя.
– Лис, – произнесла я увереннее. Другого имени у меня не было. Но он, слава богам, кажется, удовлетворился этим ответом.
– Лис, скажи, ты мечтала в детстве о той башне, о которой рассказывала? – Я утвердительно кивнула. – Почему?
– Хотела открыть один из трех ларцов. А может и все сразу. – Я нахмурилась, вспоминая. – А еще надеялась, что смогу снова разделить все чувства и забрать себе «смелость» и «силу».
– Похоже на тебя. – Он тихо рассмеялся. – Ну что ж – силу и смелость я подарю тебе сам. А до башни мы с тобой дойдем и увидим там три заветных ларца.
Я пыталась понять – он просто решил разыграть меня, или… Видимо сомнения отразились на моем лице.
– Твоя сказка более подлинна, чем ты думаешь. Я видел эту башню на севере несколько лет назад. Она настоящая: белая башня с хрустальной крышей. И целое море лис вокруг, даже океан лис, я бы сказал.
* * *
Рассветный туман стал рассеиваться. Я стояла на перекрестке дорог и отчаянно зябла. Атос отправился из кабака обратно в лагерь, заявив, что ему нужно кое-что забрать. Мне оставалось только надеяться, что по дороге он не передумает ехать со мной. А еще он мог встретить Алайлу, и позвать ее с собой… Брр, ну и мысли.
Пока его не было, я сменила повязку, чертыхаясь и обливаясь холодным потом. Первое мое серьезное ранение, но по словам Дока, лишь царапина. А что будет, если меня пырнут посильнее? Вероятно, я вообще перекинусь. Может стоит забыть о своем желании стать мечницей прямо сейчас, раз я такая нежная?
– Подвезти? – Атос приближался верхом на своем красивом гнедом жеребце. Я видела коня пару раз около его шатра, но ни разу в бою. Может это специальная «путешественная» лошадь? За жеребцом следовала лошадка попроще, чей повод был приторочен к седлу теперь уже бывшего генерала. – Ты стоишь тут как призрак.
– У меня болит бок, – мрачно сказала я.
– Так я и знал. Как только объявила себя девчонкой, началось: у меня болит то, у меня болит се, я хочу есть, сапог натер ногу. – Он усмехнулся. – Взбодрись. У меня для тебя есть подарок.
