Стоит рассказать еще и о том, что черный лис мало-помалу тоже начал захаживать в деревню. Сначала он сделал один шаг по дороге в деревню, на следующий день на два. Доверие к рыжей девушке было так велико, что видя, какую любовь и ласку она дарит лису, к животному потянулось весь местный люд. И очень скоро великий маг и чародей, покорявший стихии, был прозван Пушком и обласкан каждым селянином.
Грубые и неопрятные простые крестьяне и ремесленники, проходя мимо школы, гладили по аристократической морде Пушка и желали ему хорошего дня. И лис, кажется, тоже привык и даже смирился с детьми, дергающими его за хвост. Он ни разу не напал ни на одного жителя деревни, а лишь скрывался в лесу, если ему грозила опасность.
А время шло. Мудрые глаза лиса следили, как рыжеволосая девушка превратилась в молодую женщину, которая стала принимать роды и лечить самых тяжелых больных со всей округи. Она набрала в школу новых учителей, и отдалась медицине, врачуя и знахарствуя. В рыжих волосах впервые появились седые прядки, и Лисья сестра стала Лисьей Матерью.
Количество идолов-лис все росло, поклонятся лисьим духам стали и в соседних деревнях. Пушка, за ум и то, что лис не старел, единодушно признали возрожденным лисьим богом, а его рыжая подруга, узнав об этом, только посмеивалась.
Божественный промысел лис подтвердили еще два значимых события. Первым стала битва за стадо, когда стая лис отбила у дюжины волков потерянных селянами овец. Пастух, который стал свидетелем расправы, клялся, что лисы растерзали матерых хищников в клочья.
Другой легендой стал Лисий бой, когда забредшая в те края банда наемников решила поживиться у деревенских людей задарма. Не успели они выдвинуть свои требования, как из леса хлынул поток рыжих, серых, бурых лисиц всех размеров и мастей. Возглавлял лисью армию известный всем в округе Пушок. Солдаты даже не успели достать мечи, как огненная волна захватила их, повалила и понесла прочь от деревни. Это кажется, что лиса зверь мелкий и слабый. Но тысячи этих зверей с острыми зубами и прочными когтями без проблем расправились с бандой. Пару павших лисиц хоронили на церковном кладбище с речами, которым позавидовали бы многие герои.
А время продолжало идти. Черный лис следил за каждым движением Лисьей матери, за каждой ее улыбкой и жестом. Он не хотел, но замечал морщинки у глаз, подрагивающие руки, замедляющуюся речь. Она все еще был прекрасной и статной женщиной, и, безусловно, самой уважаемой целительницей и учительницей в округе. Ее любили все, но пришло время, когда ее стали звать Лисьей Бабушкой…
Она и Пушок вернулись в белую башню, открыв нижний этаж для посещений. Сюда стали приходить за советом и помощью. Дети прибегали послушать сказки, а взрослые просили помолиться за них лисьим богам.
Башня изменилась не только с приходом людей. Лис стало столько, что они спокойно и безнаказанно гуляли по лесам. Убийство лисы приравнивалось к самым тяжким преступлениям, поэтому они спокойно бродили то тут, то там среди деревьев. Лес Сияющего наполнился лисами и людским смехом.
Больше всего лисы полюбили белую башню. Они взвивались по спиральным мосткам, как языки пламени, рыжими хвостами обжигая белую облицовку. Лишь им одним, кроме Лисьей Бабушки и Пушка, разрешалось проходить в комнату с хрустальным потолком.
Таинство и недобрая магия, казалось, покинули лес. Поэтому и башню и лес вокруг люди перестали звать Уделом Света. Все чаще его называли Лисьим Уделом, а еще чаще – Лисьим чертогом. Может, кто и подозревал в статном, нестареющем Пушке бывшего владельца башни, но люди предпочитали принимать жизнь такой, какая она есть. А без мага, но с Лисьей Бабушкой и Пушком, лес стал добрее и безопаснее.
Но время шло, и однажды Бабушка заперла двери нижней комнаты башни. Она попрощалась с любимыми учениками и попросила разнести весть, что более ее не надо посещать. На голове пожилой женщины не осталось рыжих прядей, только седые. И все понимали, что это значит. Как ни печалились люди, но желание Лисьей Бабушки было законом.
Она и ее верный друг в последний раз поднялись в верхнюю комнату башни, заполненную ларцами. Высокая статная старуха улыбнулась своему спутнику и прилегла отдохнуть на каменное ложе. Черный лис устроился у нее в головах, овевая прекрасное лицо пушистым хвостом. Они любовались звездами всю ночь, а может – делились секретами.
Утром с ложа поднялся молодой юноша. Маг не постарел ни на один день – шутка богов не коснулся его сил. На его руках покоилась совсем старая и абсолютно седая лисица. Она, вероятно, умерла еще ночью, но маг продолжал нежно баюкать ее на руках. И с первыми лучами солнца он отправился в лес, где своими нежными руками вырыл могилу. Лес порыжел, на эти похороны пришли все лисы, даже из самых дальних окраин, за многие километры. Как пришли, так и исчезли – с последней горстью земли – словно туман.
Маг не проронил ни слова ни до похорон, ни после. Он так привык молчать, что не видел смысла в пустых разговорах. Поднявшись в свою комнату, он начал открывать один за другим все свои ларцы, выпуская собранные за столетия чувства на волю. Поднимаясь, подобно искрам, и смешиваясь друг с другом, чувства как ураган бурлили под хрустальной крышей. И наконец перемешавшись, создали три цельных и полных. В три одинаковых ларца маг уложил Истину, Надежду и, конечно, Любовь, которую так долго искал. Все они не могли быть чистыми, но были рождены смесью всех чувств на свете. И как без надежды не бывает любви, так и любовь помогает понять истину и суть вещей.
Окончив свой труд, маг прилег на каменной ложе и заснул. Он и сейчас спит там, а в изголовье стоят три запечатанных ларца.
Осталось добавить, что поклонение лисам сошло на нет. Те одичали и перестали помогать людям, а люди быстро забывают свою историю. Про Лисью Бабушку все еще ходят легенды, и порой на дорогах можно найти фигурки сидящих лис.
Место так и продолжает называться Лисьим чертогом, и иногда люди пытают счастья, надеясь подняться на самую вершину, под хрустальный купол, и открыть один из ларцов, чтобы завладеть истинным чувством. Получилось ли у кого-нибудь это сделать, мне не известно.
#Бусина седьмая
Когда я закончила рассказ, и наконец подняла взгляд от языков пламени, мое внимание привлекла высокая фигура. Мужчина стоял в тени, прислонившись к стволу дерева. Атос наблюдал за мной на протяжении всего повествования. Но сейчас, заметив, что я тоже смотрю на него, щурясь от света костра, он сделал шаг назад и растворился во мраке.
Сказка была завершена, и люди начали расходиться.
Я ощупала бок. Пока я рассказывала историю о Чертоге, боль ни на секунду не затихала. Док сказал, что я, вероятно, родилась в рубашке – ни один из внутренних органов не задет, кинжал Кэрка лишь разрезал кожу и чиркнул по ребру. Хотя по мне так это была не удача, а жест милости со стороны моего товарища. Скорее всего, он сам сдержал свою руку. Обидно, что только-только сняв бинты, скрывающие грудь, я облачилась в бинты, врачующие мое тело. Прикосновение к боку отдалось болью, и я раздраженно опустила руку к ноге, задев что-то прохладное. В ногах валялся мой шлем. Подняв его, я начала привычными движениями стряхивать с него грязь. Правило номер один – никогда не снимать шлем – было нарушено Кэрком. Но стоило ли об этом жалеть? Я совсем забыла, что такое свежий ветер, ласкающий кожу. Мир, ранее сузившийся до прорезей в шлеме, теперь стал широким и будто более полноцветным.
