И громко рассмеявшись, не взглянув на Кэраи склонившегося перед ней в поклоне, колдунья Акаи вышла из комнаты прямо сквозь наружную стену дворца, где, уже обернувшись чёрной птицей, полетела к Золотому озеру.
Не знаю, удивлён ли читатель тем обстоятельством, почему колдунья Акаи не воспользовалась своим колдовством для прямого перемещения во дворец колдуна Идзивару, я всё же сделаю к её поступку пояснение, тем более что выполнить это несложно.
Она решила, задержаться над Холодными горами, когда будет там пролетать, чтобы поискать оставленные на снегу следы людей, дабы убедиться в правоте своих слов насчёт того, что сбежавшие слуги прячутся у колдуна Цуметаи. Ну и заодно пользуясь временем полёта, колдунья Акаи собралась хорошо подумать над тем, что следует сказать своему брату о случившемся, законно теперь предполагая, вспышку его праведного гнева в свой адрес и то, как он будет при этом ещё браниться, когда узнает такую неприятную новость. Ведь он ещё до недавнего конфликта с участием демона Дааку и колдуна Цуметаи, вполне миролюбиво предъявлял свои права на Такехико и Сузуме, перед ней, а она отказала ему и не дала даже согласия подумать, когда он предложил поделить людей, намереваясь, конечно же, забрать Такехико себе.
Что конкретно руководило колдуньей Акаи в тот день, когда она наотрез отказалась от предложения своего братца, сейчас уже точно не сказать, поскольку никаких объяснений по этому поводу взбалмошная сестрица давать не стала, и вообще постаралась как можно скорее прекратить ненужный ей разговор, ни капли, не вникая и не задумываясь над последствиями собственного несогласия.
Теперь же, когда в свете последних событий, в её голове вертелся целый хоровод беспорядочных мыслей, часть которых, вопреки уверенности в том, что Такехико и Сузуме уже скрылись во дворце колдуна Цуметаи, всё ещё подталкивали злую колдунью на поиски своих слуг в надежде поймать их.
Она, конечно, могла бы отныне и не поддаваться на призрачную возможность вернуть себе сбежавших людей, да только слишком велико было желание избежать сложного разговора со своим родным братом, колдуном Идзивару.
Но сколь пристально колдунья Акаи сейчас не всматривалась в ослеплявший её глаза, своей исключительной белизной снег, она не смогла найти и намёка на оставленные человеком следы. Даже когда она опустилась ниже, делая круг за кругом над заснеженными горными склонами, она не увидела следов Такехико и Сузуме.
С покрасневшими глазами, полными слёз из-за того что она перенапрягла их глядя на белый искрящийся под ярким солнечным светом снег, к которому ещё в дополнение был и ветер, беспрестанно поднимавший мелкие снежинки, норовя запорошить ими её целиком, когда сильными порывами пытался прижать чёрную птицу к белоснежному покрывалу Холодных гор, колдунья Акаи поднялась высоко вверх, улетая в сторону Золотого озера, так и не догадавшись, что это колдун Цуметаи замёл все людские следы, скрыв Такехико и Сузуме в своём дворце.
Дальше старая колдунья медлить не стала, а потому пролетев ещё немного вперёд, удалившись от Холодных гор, дабы её не видел ни колдун Цуметаи, ни его сын Юки, применила своё колдовство, чтобы сразу очутиться на берегу Золотого озера, где ступив ногами на твёрдую землю, подошла к большому чёрному камню у воды.
С чего ей лучше было начинать беседу с родным братом, она уже придумала, а потому сразу же повернувшись спиной к камню, но, не отходя от него, прочла новое заклинание, явившее перед ней дворец колдуна Идзивару, который кроме неё, сейчас никто не видел.
– Ты неважно выглядишь, – встретил свою сестру колдун Идзивару сразу возле ворот, когда она вошла в его дворец.
Как осуждённый пытается оттянуть время приведения в исполнение назначенного ему приговора, так и колдунья Акаи, взглянув в глаза своего брата, молча прошла мимо него, не спеша с ответом и соответственно с рассказом о плохих новостях.
– Ты не ответила на мои слова, – вновь обратился колдун Идзивару к своей сестре, когда она, отойдя от него на пару шагов, остановилась, но не обернулась лицом к нему.
– Я приболела, – стараясь скрыть напряжённость в голосе, произнесла колдунья Акаи и после сказанных слов, медленно обернувшись, посмотрела на брата.
– Сколько тебя помню, тебе, и слово-то такое было незнакомо.
– С годами у всех всегда возникает что-то новое, что-то особенное, что-то из разряда того, чего не было раньше, и я никоим образом не исключение.
– Как раз именно твоя сегодняшняя грусть и есть исключение, только ты не берёшь сего факта в расчёт.
– Мы так и будет разговаривать на пороге твоего дома? – накинув на лицо маску недовольства, спросила колдунья Акаи, задав такой вопрос своему брату преднамеренно, чтобы хоть немного отвести от себя его чрезмерное внимание, и заодно для окончательного приведения собственных мыслей в порядок, воспользоваться тем временем, какое они потратят на то чтобы подняться на второй этаж в гостиную комнату.
– Прошу прощения любезная сестра, не угодно ли вам пройти в мою гостиную, что располагается на втором этаже моего дворца, – делая лёгкий поклон, едва улыбнувшись, пригласил колдун Идзивару.
– Угодно, – несколько резко сказала колдунья Акаи, направляясь к лестнице. – И то, что она расположена у тебя на втором этаже, я ещё не забыла, поэтому в другой раз, приглашая в неё пройти, уточнишь её местонахождение только в том случае, если обзаведёшься второй гостиной.
– Никак болезнь решила отступить? – с иронией в голосе спросил колдун Идзивару, последовав за сестрой.
– Придём в твою гостиную, расскажу, – не оборачиваясь и не останавливаясь, ответила колдунья Акаи.
Бесшумно усмехнувшись, колдун Идзивару сдержался от нового ироничного вопроса, продолжив путь до гостиной в молчании. Его сестра также не проронила ни единого слова на всём пути по коридорам дворца, но как только дверь просторной гостиной закрылась за спиной её брата, громко воскликнула, не желая больше томить себя омрачающим сознание умалчиванием:
– Такехико и Сузуме сбежали!
На удивление колдуньи Акаи, её брат нисколько не обозлился, не начал браниться, а просто громко рассмеялся.
– Я не шучу, – продолжая удивляться, произнесла колдунья Акаи, глядя на смеющегося брата.
– Именно поэтому я и смеюсь, – сквозь смех ответил колдун Идзивару.
– Когда они придут сюда, тебе будет не до смеха! – воскликнула колдунья Акаи в порыве недовольства.
И если в начале сей встречи со своим братом она использовала своё недовольство как маску, то теперь оно было абсолютно искренним.
– Полагаешь, у меня должны быть все основания их бояться? – спросил колдун Идзивару, перестав смеяться, но всё ещё сохраняя весёлость на своём морщинистом лице в виде широкой улыбки и озорных искр в серых стальных глазах.
– А-а, понимаю тебя, ты надеешься, что они не найдут твой дворец.
– Само собой, если только ты им не поможешь, – промолвил колдун Идзивару, постепенно теряя улыбку на своём лице.
