– Или упадут в воду и поплавают?
– Мы будем с ними. Но это хороший вопрос. Они уже брали уроки плавания?
– Нет, – покачала головой Дайна, изучая золотистое вино в бокале. – Елена собиралась взять им учителя этим летом, но…
Кон нахмурился, глотнул вина и решил:
– Нам придется сделать это самим. Мой кузен Рейф собирается огородить мой бассейн, но уроки плавания жизненно важны для детей, не считаешь?
– Согласна.
– Вот и хорошо.
Он улыбнулся ей, улыбкой, от которой внутри все заполыхало.
– Я договорюсь с частным инструктором, чтобы со следующего месяца приходил в дом.
– Не знаю, будем ли мы еще в твоем доме через месяц.
– Думаю, мы можем на это рассчитывать, – заверил он, пристально глядя на нее.
– Коннор…
Он не считал их переезд временным. В отличие от нее. Не важно, что бы она иногда ни испытывала, Коннор не ее муж, и они не семья. Они… скорее выжившие в кораблекрушении и спасающиеся на весьма роскошном плоту.
Нужно заставить его увидеть, что она не может бесконечно оставаться в его доме. Но что она может сказать? Что слишком нервничает, чтобы жить в одном с ним доме? Что не доверяет себе, когда оказывается рядом с ним? О, человек, настолько уверенный в себе, вовсе не нуждается в том, чтобы слышать что-то в этом роде.
Что-то бормоча себе под нос, она отпила вина.
– Ты что-то сказала?
– Ничего. Так что мы делаем здесь, в Ирландии?
Его губы дернулись, словно он знал, как отчаянно она хочет сменить тему.
– Я уже говорил, что и раньше останавливался в этом замке, но на этот раз я собираюсь поговорить с управляющими, собрать информацию о том, какие развлечения они предлагают семьям, и в перспективе – будет ли замок Ашфорд подходящим местом для клиентов нашей компании.
– Представить не могу, что кому-то здесь не понравится.
– Да. Он прекрасен, – согласился Коннор, оглядывая комнату. – Но достаточно ли это для семейного приключения? Посмотрим.
– Может, речь пойдет не столько о приключениях, сколько о возможности для семьи провести время в чудесном месте? Понимаю, что одного замка недостаточно, чтобы поразить воображение ребенка. Они представляют себя рыцарями и принцессами…
– Возможно, ты права, – кивнул он. – В детстве нам с братьями, скорее всего, понравилось бы это место.
Несколько секунд оба молчали.
– Ты часто видела тройняшек до тех пор, пока они не поселились у тебя? – спросил он неожиданно.
– Что? – озадаченно спросила она.
Он посмотрел в бокал, медленно поднял на нее глаза.
– Детей. Ты часто их видела до гибели Джеки и Елены?
– Нет, потому что они жили в Сан-Франциско, – тихо ответила она, чувствуя его задумчивое настроение. – Но они приезжали погостить, и я летала к ним несколько раз.
– Какими они были? – Его голос был таким тихим, словно он сожалел о том, что задал вопрос. – Дети, я имею в виду.
Дайна, глядя на него, ощутила нечто вроде сочувствия. За последнюю неделю, или около того, он совершенно погрузился в жизнь детей. Она больше не ожидала, что он сдастся и уйдет. Этот человек никогда не отвернется от своих детей, и делал все больше, чтобы убедить Дайну, что просто наслаждается ролью отца. Короче говоря, Коннор изменил свой дом и свой мир, чтобы принять их, а ведь его обманули. Лишили возможности видеться с ними. Целый год. Да, его обманывали.
Ей стало неприятно думать о сестре, где бы она сейчас ни находилась. Джеки и Елена дурно поступили, скрывая от него детей. Неправильно было бежать из города, вместо того, чтобы познакомить с детьми человека, который помог их создать. И знай Дайна правду, сама бы все рассказала Коннору.
Так может она ошибалась, так яростно сражаясь с ним за детей? Но что ей делать? Она не могла потерять тройняшек. Даже если нужно отдать их отцу. Все равно что вырвать у себя сердце.
Коннор наблюдал за ней, ожидая, что она заговорит, расскажет о детях, которых он едва знал. Она глубоко вздохнула, прежде чем начать:
– Малыши всегда были такими милыми. Но какими же крошечными, когда только родились!
Улыбка сожаления изогнула его губы, когда он пытался представить малышей.
– Бьюсь об заклад, Джеки боялась взять их на руки.
– Так и было, – засмеялась Дейна. – Но Елена настаивала, и она преодолела себя.
– Какой матерью она была? Джеки.
– Немного сумасшедшей. Смешной.
Дайна улыбнулась воспоминаниям, и попыталась сделать их реальными ради Коннора.
– Зато у Елены было строгое расписание. Она все записывала. В какое время тройняшки ели, спали, играли, купались. Моя сестра любила порядок.
Теперь была ее очередь расстраиваться. Она только три месяца назад потеряла старшую сестру и тосковала по ней.
– Но Джеки была молодец. Когда дети стали постарше, она специально одевалась, чтобы прочитать им сказку на ночь. Купила им миниатюрные бейсбольные биты, чтобы они смогли играть, как только научатся ходить.
– Похоже на Джеки. Она когда-то играла в бейсбол, и неплохо играла.
Он задумчиво нахмурился.
Сумерки прокрались в роскошно обставленную комнату, и тени удлинились. Она испытывала особую близость к Коннору, здесь, в полумраке, делясь воспоминаниями. Но тут она кое-что вспомнила и включила настольную лампу, пославшую осколки света, отражавшегося от основания хрустального бокала. Он прищурился от ударившего в лицо света, но Дайна, не обращая внимания, взяла сумочку, вынула телефон, нашла снимки и спросила:
– Хочешь видеть фото?
Его глаза заинтересованно блеснули. Губы раздвинулись в теплой улыбке.
– Ты это серьезно?
Она ответила ему такой же улыбкой и протянула телефон:
– Я никогда ничего не стираю. Так что это их фото с самого рождения.
Он уже просматривал фото, перелистывая альбом.
– Некоторые снимала я, некоторые переслала имейлом Елена.
Он рассмеялся.
– Что? – спросила она.
Коннор взглянул на нее со смесью веселости и сожаления.
– Этот снимок. Прошлое Рождество, полагаю.
Дайна знала, о чем он говорит, но все же подошла, встала на колени на толстый ковер и взглянула на дисплей. Трое малышей, в полосатых ярких ползунках, с колпаками Санты на головках и с крошечными белыми бородками…
– Бородка даже у Сейди? – спросил Коннор, все еще смеясь.
Дайна улыбнулась воспоминаниям. Она была в доме сестры, когда женщины делали снимок, чтобы использовать в качестве рождественской открытки.
