– Ненавижу, когда ты так рассудительна.
Пожилая женщина усмехнулась и принялась складывать крошечные маечки и штанишки.
– Ты не хочешь признать, что он прав, верно?
– Он не прав. В чем?
– Насчет этого дома. Он слишком мал для тебя и трех растущих детей. Ты это знаешь, Дайна. Просто не хочешь признать правду.
Верно. Иногда стены бунгало просто сжимались, душа их. Она сняла его три года назад, для себя, в ожидании, пока сможет приобрести собственный дом. Способ сэкономить деньги, поскольку арендная плата была невысока, так что она могла откладывать на покупку дома. Поскольку бизнес шел хорошо, Дайна считала, что пройдет совсем немного времени и она сумеет позволить себе приличный кондоминиум.
Она накопила денег, открыла кейтеринговую компанию и была уверена, что все планы рано или поздно будут выполнены.
Но тут появились дети, арендная плата поднялась, бизнес разваливался, и она так и застряла в этом бунгало. Когда Коннор сказал, что ее бизнес тонет, унося с собой мечты о ресторане, попал не в бровь, а в глаз.
Может, бабушка права. Ей все равно придется платить аренду за дом, даже когда она будет жить с Коннором, только чтобы сохранить свое жилье, на случай если что-то пойдет не так. Но во всем остальном она выиграет. Счета за памперсы, еду, нянь не будут накапливаться, потому что она будет жить в его доме. Может, стоит снова начать откладывать деньги и пополнить почти истощенный сберегательный счет.
– Хорошо. Мы поедем. Мы останемся. Временно.
– Прекрасно. И ты сделаешь это с позитивным настроем.
– О я положительно уверена, что все это кончится для меня плохо. Это как-то считается?
– Не считается, – покачала головой бабушка. – В чем дело, внучка?
Дайна, нахмурившись, оторвала кусочек присохшего детского питания от белых шорт.
– Коннор Кинг все время на меня давит, – пожаловалась она едва слышно. – Он классный, он богатый, он настырный.
– А тебя это волнует, потому что думаешь о матери.
Дайна с извиняющимся видом взглянула на бабушку. Какой бы матерью ни была Хелен для Дайны, она была также дочерью Анжелики, и Дайна чувствовала себя виноватой, потому что напомнила бабушке о ее потере.
– Прости, но ты видела, что случилось с мамой. Она встречалась с мужчинами, сильными и властными, а потом становилась тем, что они хотели видеть. Она совершенно потеряла себя, пытаясь стать кем-то, кем на самом деле не была.
Анжелика, тяжело вздохнув, села рядом с Дайной и сжала ее руку:
– Я любила твою мать. Но она не была сильной женщиной. Всегда сомневалась в собственной индивидуальности. Моя дочь всегда ждала ответов от мужчин, вместо того чтобы самой их искать, и в этом была ее ошибка. Ее вина. Не твоя.
Дайна взглянула в глаза бабушки.
– Ты волнуешься попусту, – тихо сказала бабушка. – Ты обладаешь силой, какой никогда не было у твоей матери. Ты уверена там, где она колебалась. Сила в мужчине это совсем неплохо. Только слабость может быть поглощена силой. Ты не слаба.
Дайна хотела бы поверить этому, но в этот момент ее самооценка была донельзя низка. Жить с Коннором, быть рядом круглые сутки… это станет тем соблазном, которого она всегда избегала. И сознание этого только усугубляло ее неуверенность в себе и неловкость.
– А теперь, – велела бабушка, вставая, – помоги мне сложить вещи ребятишек. Пора увидеть свои страхи и побороть их.
– Верно. Побороть страх.
Дайна тоже встала и оглядела гору детской одежды, которую нужно сложить. Однако у нее было такое чувство, что Коннор Кинг – не такой человек, которого легко завоевать.
Конечно его дом был удивительным. Окруженный садами и зеленью, он был выстроен в стиле ранчо, из камня, кирпича и стекла, и выглядел так, словно просто вырос из земли.
Дайна потеряла дар речи с того момента, как вошла в двойные двери. Полы из полированного дуба. Прекрасная мебель, сверкающие столы, картины на выкрашенных в серо-коричневый цвет стенах, камин серого мрамора, занимавший стену огромной комнаты. Только когда они заняли детей игрой, Дайна смогла полюбоваться помещением. Мягкая мебель словно приглашала свернуться на ней и расслабиться. Книги и журналы были сложены на дубовых столах, а ряд стеклянных дверей вел на зеленый газон с видом на океан. Одна стена была стеклянной с поразительной панорамой, особенно сейчас, когда закат пролился на море красно-золотой дорожкой, и пятнал небо оттенками розового, золотого и фиолетового.
Она медленно повернулась, вбирая в себя увиденное и не желая чувствовать себя крестьянкой, приглашенной в замок. Весь дом пропах ароматом цветов и лимонной полироли. И хотя она ненавидела в этом признаваться, все ее бунгало свободно могло поместиться в этой огромной комнате.
Дети играли на ковре, стоящем, возможно, больше, чем ее машина, играли игрушками такими новыми, что Дайне и Коннору приходилось вынимать их из упаковки.
Два орехово-коричневых кожаных дивана стояли по обе стороны широкого журнального столика из искусственно состаренного дерева. Клубные кресла различных оттенков зеленого и голубого были расставлены по всей комнате, так и маня сесть и побеседовать, а стеклянная стена, казалось, привносила красоту природы в интерьер.
Домоправительница по имени Луиза, женщина лет пятидесяти, с седеющими темными волосами и яркими голубыми любопытными глазами, принесла высокие стаканы с охлажденным чаем, тарелку с печеньем и три поильничка с молоком для тройняшек. Просто идеально, черт возьми!
– Думаю, вам удастся здесь выжить?
Она повернулась и взглянула на Коннора, растянувшегося на одном из диванов. Выглядел он тем самым, кем был, – хозяином дома.
– Вижу, вы искренне этим наслаждаетесь, верно?
– Тем, что мне удобно? После ночи, проведенной на вашем диване? О, да!
Она вздохнула, потому что винить его было трудно.
– Ваш дом прекрасен.
Он коротко рассмеялся:
– Вас сильно ранило осознание этого?
– Очень, – вздохнула Дайна. – Признаюсь, я надеялась увидеть какой-нибудь безликий, белоснежный, современный кошмар…
– О-о-о-о, поосторожнее. Вы только сейчас описали дом моего брата Колта.
– В самом деле?
Он пожал плечами:
– Мне его дом никогда не нравился. Слишком холодный, по-моему, но он считает, что так выглядит чище. Его жена и дети теперь всячески там мусорят.
– Ну, так или иначе, этот дом прекрасен, но должна сказать, что вы хитростью заманили меня сюда и мне это не нравится.
– Так оно и было, и вы не обязаны любить все это.
Коннор выпрямился, поставил локти на колени и сложил ладони.
– Я хочу, чтобы мои дети были здесь, Дайна. Вы – приложение к ним.
