— Инспектор Грюбер?
— Да. С кем я говорю?
— Я Афдера Брукс из Венеции.
— Чего же вы от меня хотите?
— Информации.
— Какой информации? Кто вы такая?
— Мне дала ваш телефон госпожа Сабина Хуберт из фонда Хельсинга. Мы с ней близкие подруги. Вернер Хоффман — его смерть вы расследуете — входил в группу ученых, которые занимаются реставрацией чрезвычайно ценного древнего предмета, принадлежащего мне.
— Какое отношение это имеет к несчастному случаю с Хоффманом?
— Вы полагаете, что речь идет о несчастном случае?
— А почему я должен считать иначе?
— А почему несчастный случай произошел в километре от шоссе? Почему машина упала в озеро далеко от того места, куда ехал Хоффман?
— Кстати, реставрацией какого именно предмета занимался Хоффман?
— Это конфиденциальная информация, — заняла оборонительную позицию Афдера.
— Ну так вот, информация о его смерти — тоже конфиденциальная. Дело пока еще не закрыто. Quid pro quo,
[29]
госпожа Брукс.
— Хорошо, раз так, я готова ответить на ваш вопрос. Потом вы ответите на мой. Согласны?
— Абсолютно. Quid pro quo.
— Хоффман и еще несколько ученых из фонда Хельсинга реставрируют крайне важный документ, связанный с историей раннего христианства. Теперь моя очередь.
— Спрашивайте.
— Почему вы назвали это несчастным случаем, хотя расследование еще не закончено?
— В полицию позвонил свидетель и сказал, что на его глазах двое мужчин заталкивали третьего в машину на том самом шоссе, которое ведет в Тун. Мы послали туда патруль полиции кантона, но они не нашли следов борьбы или чего-нибудь в этом духе. Свидетель назвал марку и модель машины. Точно такую же потом извлекли из озера и нашли в ней мертвого Хоффмана. Теперь моя очередь.
— Спрашивайте.
— Как по-вашему, смерть Хоффмана может быть связана с вашим религиозным документом?
— Может. Мне надо еще проверить некоторые данные. После этого я сразу же вышлю по факсу информацию, чтобы вы изучили ее. Я не в состоянии сама вести расследование, но мне удалось выяснить, что несколько людей, имевших отношение к документу, погибли. Возможно, смерть Хоффмана — всего лишь звено в цепи трагедий, связанных с моей книгой.
— Если вы согласны предоставить мне такую информацию, то я готов сотрудничать с вами в деле поимки убийцы Хоффмана. В Берне случается очень мало происшествий подобного рода, и я готов вам помочь. Мне не хочется видеть, как кривая убийств в нашем спокойном городе идет вверх. Что вы желаете узнать?
— Был ли найден при Хоффмане или поблизости от места его гибели восьмиугольник из ткани с латинской фразой на нем?
— Я проверю его личные вещи. Кажется, мы еще не отдали их вдове.
— Могу выслать вам изображение восьмиугольника, чтобы вы при необходимости сравнили.
— Буду очень благодарен. Записывайте номер факса. — Инспектор продиктовал цифры. — Как только придет ваше послание, займусь этим делом, но в ответ хотел бы получить все имеющиеся у вас сведения. Вы меня поняли?
— Да, инспектор Грюбер, прекрасно поняла. Запишите и вы мой телефон в Венеции. Я буду ждать вашего звонка. Quid pro quo.
— Quid pro quo, госпожа Брукс.
Афдера закончила разговор, взяла восьмиугольник, найденный у человека, покушавшегося на Бадани, сделала его копию и послала Грюберу. Затем снова взяла принесенный Сэмпсоном конверт, на печати которого красовался герб Ка д'Оро, вскрыла его серебряным ножом для бумаг, вынула письмо и принялась читать.
Дорогая внученька!
Если ты читаешь это послание, значит, меня уже нет в живых. Либо я умерла своей смертью, либо погибла от чьей-то руки. Мое письмо, милая Афди, — что-то вроде предостережения. В твоей жизни могут произойти странные события из-за Евангелия от Иуды, которое, я полагаю, ты уже достала из сейфа.
Я пожелала, чтобы именно ты, а не Ассаль, занялась поиском истины, скрытой на страницах книги Иуды. Наверное, такая мысль пришла ко мне потому, что ты больше похожа на свою мать и на меня — непокорная, твердая, подготовленная к превратностям судьбы, ожидающим тебя. Твоя сестра больше напоминает отца. Она живет в своем мире и почти не обращает внимания на окружающих. Это неплохо само по себе, но Ассаль не выдержит столкновения с жестокой действительностью, а именно его предполагает обладание книгой Иуды.
С тех пор как она оказалась в моих руках через посредство разбойника Бадани и драгоценной Лилианы, меня и моих родных преследовали несчастья. Думаю, ты задаешь себе вопрос — почему я не занялась реставрацией и переводом Евангелия, а спрятала его в недрах банковского сейфа? Ответ очень прост. Из страха. Да, из страха за то, что с вами, моими дорогими внучками, может случиться беда. Поверь, я жутко испугалась, когда в общих чертах узнала, о чем говорится в книге. Однажды я начала выяснять ее происхождение, но невидимая рука мешала мне продвигаться по пути, который, возможно, привел бы к оправданию Иуды Искариота. Тогда я была еще не так стара и не боялась препятствий, пока ваши родители не расстались с жизнью в Аспене. Я точно знаю, что это не был несчастный случай.
Через несколько дней после той трагедии я получила письмо. В нем говорилось, что если я буду продолжать свои изыскания, то с близкими мне людьми, например с двумя девочками девяти и одиннадцати лет, может случиться что-то ужасное. Я только что потеряла свою ненаглядную дочь и зятя, которого любила, и не могла допустить, чтобы из-за какой-то книги и тайны, сохранявшейся столько веков, ты и твоя сестра расстались с жизнью.
Вот почему я решила написать это письмо. Знай, что если ты продолжишь доискиваться до правды об Иуде, то невидимая рука, остановившая меня, начнет давить и на тебя тоже. Я надеюсь, ты сумеешь принять правильное решение, каким бы оно ни было, — идти дальше или спрятать книгу в сейфе до конца времен, — и заранее согласна с тем, как ты поступишь. Оставляю тебе дневник со сведениями о книге. Используй его или уничтожь. Выбор за тобой, моя дорогая внученька. Вы с Ассалью остались одни. Берегите друг друга — больше у вас нет никого. И напоследок хочу сказать вот что. Не доверяй никому, если выберешь путь, по которому можешь пройти только ты. Решение за тобой, и ни за кем больше. Я рассчитываю на твою мудрость. Всегда любящая тебя бабушка
Крещенция Б.
Афдера не смогла сдержать слез. Ассали, конечно же, нельзя было ни о чем говорить. Девушка все острее ощущала свое одиночество, но была полна решимости поставить вопрос об оправдании апостола, который, вероятно, не предавал своего учителя.
Она вытерла слезы смятым платком и вышла из библиотеки. Пришло время ехать во Флоренцию.
