Вскоре Питер усовершенствовал свою систему. Все телефоны в доме Хобсонов были теперь подключены к хобсоновскому монитору, а оттуда к домашнему компьютеру. Будут ли телефоны звонить или лишь сигнализировать о поступающих вызовах мигающими лампочками, зависело теперь от того, спали ли Питер и Кэти и насколько крепко.
Ночью, в три часа семнадцать минут, был зарегистрирован телефонный звонок. Питер только что проснулся и теперь спешил в ванную комнату, где был маленький телефон без видеоэкрана. Когда он вошел, его индикатор начал мигать. Питер закрыл дверь, сел на унитаз и взял трубку.
— Алло, — сказал он слабым и сиплым голосом.
— Доктор Хобсон? — спросил мужской голос.
— Да, это я.
— Это Сепп ван дер Линде из Карлсоновского центра для хронических больных — старший дежурный ночной смены.
— Да? — Питер взял стакан и наполнил его из-под крана.
— Мне кажется, миссис Феннелл скончается сегодня ночью. У нее был еще один инсульт.
Питер почувствовал, как в сердце что-то кольнуло.
— Спасибо, что сообщили. Мое оборудование все еще подключено?
— Да, сэр, оно на месте, но…
Он усилием воли подавил зевоту.
— Тогда я приеду утром, чтобы забрать диск с данными.
— Но, мистер Хобсон, она просила вас приехать.
— Меня? — удивился Питер.
— Она сказала, что вы ее единственный друг.
— Я еду.
Питер подъехал к корпусу для хроников примерно в четыре утра. Он предъявил пропуск охраннику и поднялся в лифте на третий этаж. Дверь в палату миссис Феннелл была открыта. Прямо над ее головой горела лампа накаливания, хотя основное люминесцентное освещение под потолком было выключено. Ряд из четырех зеленых индикаторов освещал пространство рядом с кроватью, показывая, что его прибор работает исправно. Нянечка со скучающим видом сидела на стуле рядом с кроватью.
— Я Питер Хобсон, — представился он. — Как она?
Миссис Феннелл слегка шевельнулась.
— Питер, — позвала она, но потребовавшееся для того, чтобы произнести лишь эти два слога, усилие, кажется, заметно утомило ее.
Нянечка встала и подошла к Питеру.
— У нее был удар около часа назад, и доктор Чон ожидает, что скоро будет еще один; в сосудах мозга есть несколько кровяных сгустков. Ей предложили обезболивающий укол, но она отказалась.
Питер подошел к своему записывающему устройству и включил экран, который немедленно ожил. Ряд зазубренных линий прочертил его слева направо.
— Спасибо, — сказал он. — Я останусь с ней. Если хотите, вы можете идти.
Нянечка кивнула и вышла. Питер сел на стул. Так как на нем только что сидели, его виниловая спинка была еще теплой. Он взял миссис Феннелл за руку. В ее тыльную часть был вставлен катетер, соединенный трубкой с капельницей, стоявшей как раз за его спиной. Ее ладонь была очень худой, хрупкие косточки, обтянутые прозрачной кожей. Питер слегка сжал пальцы миссис Феннелл, и в ответ ощутил едва заметное пожатие.
— Я останусь с вами, миссис Феннелл. — Питер склонился над кроватью.
— П… П…
Питер улыбнулся:
— Верно, миссис Феннелл, это я, Питер.
Она покачала головой едва заметно.
— П… П… — сказала она опять и затем, с большим усилием, — Пег…
— Ох, простите, конечно же, — спохватился Питер. — Я останусь с вами, Пегги.
Старуха с трудом улыбнулась, рот казался на ее лице еще одной большой морщиной. Затем внезапно, без каких-либо предупреждений, ее пальцы в руке Питера обмякли и веки очень медленно опустились. На мониторе зеленые зигзаги превратились в ряд совершенно ровных прямых линий. Через несколько минут Питер убрал свою руку, несколько раз медленно моргнул и пошел искать нянечку.
ГЛАВА 10
Покинув корпус хроников, Питер взял записи супер-ЭЭГ с собой. Когда он добрался до дома, Кэти уже собиралась на работу. Она завтракала, грызя ломтик сухого тоста и потягивая кофе. Питер перед уходом оставил сообщение на домашнем компьютере, так что она знала, где он был этой ночью.
— Как все прошло? — поинтересовалась она.
— Я получил запись, — нехотя ответил Питер.
— Что-то у тебя не очень веселый вид.
— Еще бы, ведь умерла одна очень хорошая женщина.
Кэти, кажется, поняла его чувства. Она кивнула.
— Я совершенно измотан, — пожаловался Питер. — Пойду прилягу. — Он быстро поцеловал ее и отправился спать.
Часа четыре спустя Питер проснулся с головной болью. Однако он заставил себя пойти в ванную, побрился и принял душ. Затем наполнил большой термос диетической колой, взял диск с данными и пошел к себе в кабинет.
Его домашняя рабочая станция была более мощной, чем тот здоровенный компьютер, к которому у него был доступ в режиме разделения времени, когда он учился в университете. Он включил систему, вставил диск в дисковод и включил настенный экран на противоположном конце комнаты. Питер хотел увидеть момент, когда последний нейрон испустил свою последнюю серию импульсов, тот момент, когда был установлен последний синаптический контакт. Момент смерти.
Он выбрал графический режим и проиграл несколько секунд записи, заставив компьютер показывать каждую точку, в которой сигналил хоть один нейрон. Как он и ожидал, изображение на экране воспроизводило силуэт человеческого мозга. Питер воспользовался программой оконтуривания и вычертил границы мозга миссис Феннелл. Данных было достаточно, чтобы сгенерировать трехмерный образ. Питер стал поворачивать его, пока перед ним не очутилась фронтальная проекция силуэта мозга, как если бы он смотрел прямо в глазные нервы покойной миссис Феннелл.
Он проигрывал запись в реальном времени. Компьютер искал характерные закономерности в последовательностях импульсов, испускаемых отдельными нейронами. Каждая связанная серия, появлявшаяся лишь один раз, кодировалась красным цветом; если серия повторялась, то соответствующие нейроны отмечались на экране оранжевым; троекратно повторенным последовательностям соответствовал желтый цвет, и так далее по всем семи цветам спектра. Изображение мозга почти всюду было белым: результат наложения крохотных точек разного цвета. Питер время от времени рассматривал отдельные участки при большем увеличении, и тогда они выглядели как мозаика разноцветных лампочек.
Глядя на эту картину, он смог увидеть тот инсульт, который поставил точку в жизни Пегги Феннелл. Схема цветового кодирования обновлялась каждую десятую секунды, но вскоре темное пятно начало разрастаться в ее левой височной области, чуть пониже теллурической борозды. За этим последовало возрастание активности, и весь мозг становился все ярче и ярче, так как нарушение торможения заставляло нейроны увеличивать скорость испускания сигналов. Через несколько секунд сложная структура пурпурных огоньков была видна по всему мозгу, целые наборы нейронных сетей возбуждались и испускали одни и те же последовательности импульсов раз за разом по мере того, как мозг охватывала спазматическая активность. Затем эти сети начали бледнеть, а новые сети их не заменяли. После девяноста лет работы мозг Пегги Феннелл умирал.
