— Десять секунд.
Может быть, этой женщины вообще не будет в его новом видении.
— Девять.
И вообще — может быть, он все-таки спал и видел сон через двадцать один год?
— Восемь.
Крайне маловероятно, чтобы он вновь увидел себя, свое отражение в зеркале, какую-нибудь передачу по кабельному телевидению со своим участием.
— Семь.
Но все же он наверняка увидит что-то значительное, откровенное.
— Шесть.
Что-то такое, что даст ответ хотя бы на несколько мучивших его вопросов.
— Пять.
Что-то такое, что разъяснит ему то, что он увидел в первый раз.
— Четыре.
Конечно, он любил Митико.
— Три.
И они поженятся, невзирая на его первое видение, да и на то, которое он мог увидеть сейчас.
— Два.
И все-таки интересно было бы узнать имя этой женщины…
— Один.
Ллойд зажмурился. Ему почему-то показалось, что это более надежный путь к видению.
— Ноль.
Ничего. Темнота. Проклятье, он спал в будущем! Это было несправедливо. В конце концов, это был его эксперимент! Если уж кто и заслуживал нового видения, так это он, и…
Ллойд открыл глаза. Он по-прежнему лежал на спине и смотрел в высокий потолок центра управления БАК.
О боже! Господи!
Через двадцать один год ему будет шестьдесят шесть лет.
И через двадцать один год после этого видения…
Он будет мертв.
Как Тео.
Черт побери! Черт побери!
Ллойд повернул голову и увидел табло настенных часов.
Голубые цифры беззвучно сменяли друг друга: 22:00:11; 22:00:12; 22:00:13…
Он не потерял сознание…
Ничего не произошло.
Попытка воспроизвести Флэшфорвард не удалась, и…
Зеленые огоньки.
Зеленые огоньки на пульте!
Ллойд вскочил на ноги. Тео тоже поднялся с пола.
— Что произошло? — поинтересовался один из репортеров.
— А ничего, — отозвался второй. — Ровным счетом ничего.
— Пожалуйста, — повысила голос Митико. — Пожалуйста, не вставайте. Мы пока не знаем, безопасно ли это.
Тео стукнул Ллойда ладонью по спине.
Ллойд улыбнулся от уха до уха, повернулся и крепко обнял друга.
— Ребята, — сказала Митико, приподнявшись на локте. — Чему вы радуетесь? Ведь ничего не произошло.
Выпустив Тео, Ллойд поспешил к Митико, взял ее за руки, помог подняться и обнял.
— В чем дело, милый? — удивленно спросила Митико.
Ллойд показал на пульт. Митико вытаращила глаза.
— Господи! — прошептала она. — Вы его поймали!
Ллойд улыбнулся еще шире.
— Мы его поймали.
— Кого поймали? — задал вопрос один из репортеров. — Ведь ничего же не было, черт побери!
— Да нет, было, — ответил Ллойд.
— Еще как было! — радостно ухмыльнулся Тео.
— Да что было-то? — не отступал все тот же репортер.
— Хиггс! — воскликнул Ллойд.
— Что-что?
— Бозон Хиггса! — ответил Ллойд, обняв Митико за талию. — Мы получили бозон Хиггса!
— Подумаешь, — разочарованно бросил другой репортер, зевнул и прикрыл рот ладонью.
Ллойд давал интервью одному из журналистов.
— Что случилось? — спросил хмурый пожилой корреспондент лондонской «Таймс». — Точнее сказать, почему ничего не случилось?
— Как вы можете говорить, что ничего не случилось? Мы получили бозон Хиггса!
— Это никого не интересует. Мы хотим…
— Вы ошибаетесь, — горячо возразил Ллойд. — Это событие огромной важности. При любых иных обстоятельствах эта новость была бы на первых полосах всех газет мира.
— Но видения…
— У меня нет объяснения тому, почему нам не удалось воспроизвести видения. Но сегодняшнее достижение нельзя считать провалом эксперимента. Ученые надеялись получить бозон Хигтса с тех самых пор, как полвека назад Глэшоу, Салам и Вайнберг
[57]
предсказали его существование…
— Но люди ожидали, что им удастся снова заглянуть в будущее, а…
— Я все понимаю, — нахмурился Ллойд. — Но именно ради обнаружения бозона Хиггса, а не для какого-то треклятого предвидения будущего и был изначально построен Большой адронный коллайдер. Мы знали, что, для того чтобы получить бозон Хиггса, нам потребуется энергия более десяти триллионов электронвольтов. Вот почему девятнадцать стран — соучредителей ЦЕРНа, грубо говоря, скинулись и построили Большой адронный коллайдер. Вот почему в этот проект вложили миллиарды долларов Соединенные Штаты, Канада, Япония, Израиль и другие страны. Речь идет о науке, о важных научных экспериментах…
— Пусть так, — кивнул репортер. — Но «Уолл-стрит джорнал» оценивает общую стоимость временной остановки всех производственных линий на всем земном шаре в более чем четырнадцать миллиардов долларов. В итоге «Проект Клаату» стал самым дорогим в истории человечества.
— Но мы получили бозон Хиггса! Неужели вы не понимаете? Это не только подтверждение теории слабых электрических взаимодействий, это доказательство существования поля Хиггса. Теперь мы знаем, за счет чего все объекты — вы, я, этот стол, наша планета — имеют массу. Бозон Хиггса является носителем фундаментального поля, наделяющего элементарные частицы массой. И мы подтвердили его существование!
— Никому нет дела до бозона, — буркнул журналист. — И слово-то какое… смешное.
— Называйте бозон частицей Хиггса, если хотите. Многие физики так и делают. Но как бы вы ни называли эту частицу, это самое важное физическое открытие двадцать первого века. Правда, век еще только начался, но я готов побиться об заклад, что к концу этого столетия люди, оглядываясь назад, будут по-прежнему считать это событие самым важным физическим открытием века.
— Это не объясняет, почему мы не получили никаких…
— Получили! — в отчаянии воскликнул Ллойд.
— Я хотел сказать: почему мы не получили никаких видений.
— Послушайте, мы старались, как могли, — тяжело вздохнул Ллойд. — Возможно, первоначальное явление было случайной разовой флуктуацией. Возможно, оно существенно зависело от начальных условий, которые немного изменились. Возможно…
