— Дамы и господа, я доктор Ллойд Симкоу, уроженец Канады. В данный момент живу во Франции и работаю в ЦЕРНе — Европейском центре ядерных исследований. — Он немного помедлил. — Как вы уже, без сомнения, слышали, явление смещения сознания во времени, по всей видимости, было вызвано экспериментом, проводившимся в ЦЕРНе. Дамы и господа, я понимаю, что на первый взгляд мое предложение покажется безумным, но я приехал сюда для того, чтобы попросить у вас, представителей правительств разных стран, разрешения на повторение эксперимента.
Зал сразу загудел. Раздалась разноязычная какофония — еще более разнообразная, чем та, какую порой можно было услышать в столовых ЦЕРНа. Конечно, все присутствующие в общих чертах уже знали, о чем будет говорить Ллойд, — никто не выступал в ООН без множества предварительных обсуждений. Зал Генеральной Ассамблеи был огромен. Ллойд плохо различал отдельные лица, но все же успел заметить, что его просьба вызвала гнев у одного из делегатов от России и ужас у немцев и японцев. Ллойд бросил взгляд на Генерального секретаря, импозантного белого мужчину семидесяти двух лет. Господин Льюис подбадривающе ему улыбнулся, и Симкоу продолжил:
— Возможно, нет причины делать это. Судя по всему, теперь у нас есть прямые доказательства того, что грядущее, представшее перед нами в видениях, не сбудется — по крайней мере, точь-в-точь. И все же не приходится сомневаться в том, что очень многие люди действительно увидели свое реальное будущее в этих видениях.
Он сделал небольшую паузу.
— Мне вспоминается повесть английского писателя Чарльза Диккенса «Рождественская песнь». У героя этой повести Эбенезера Скруджа было видение грядущего Рождества, во время которого многие люди пострадали из-за его дурных поступков, а его стали ненавидеть и презирать до конца его жизни. Безусловно, такое видение ужасно — если, конечно, оно относилось к единственному, неизменному будущему. Но Скруджу было сказано, что увиденное им будущее — всего лишь логическая экстраполяция его жизни, если он будет продолжать вести себя в том же духе. Но он мог изменить свою жизнь и жизнь окружающих его людей к лучшему. И этот взгляд в будущее стал толчком к чудесным превращениям.
Ллойд сделал глоток воды и продолжал:
— Однако видение посетило Скруджа в особенный день — перед Рождеством. Не всем нам было суждено увидеть какие-то значительные события; многие видели совершенно банальные вещи или отчаянно непонятные. На самом деле почти треть населения Земли во время Флэшфорварда спала и видела сны или просто темноту. — Ллойд замолчал и пожал плечами, словно сам не знал, какой из этого сделать вывод. — Мы полагаем, что сумеем воспроизвести возможность видений. Мы сможем дать человечеству новый шанс заглянуть в будущее. — Ллойд предупреждающе поднял руку. — Я знаю, что правительства некоторых стран были огорчены пророчествами, что многое им не понравилось, но теперь, когда мы знаем, что будущее не фиксировано, я надеюсь, вы позволите нам еще раз преподнести этот подарок, этот «эффект Скруджа» всем народам мира. Мы верим, что ваше участие, дамы и господа, участие правительств ваших стран поможет нам провести эксперимент безопасно. Решать вам.
Ллойд вышел из высоких застекленных дверей здания Генеральной Ассамблеи. От нью-йоркского воздуха у него пощипывало глаза. Проклятье, американцы должны срочно с этим что-то делать: судя по видениям, к 2030 году ситуация с загрязнением воздуха станет еще хуже. Серое небо было расчерчено инверсионными следами самолетов. Толпа репортеров — человек пятьдесят — бросилась навстречу Ллойду с камерами и микрофонами.
— Доктор Симкоу! — выкрикнул один из них, пожилой белый мужчина. — Доктор Симкоу! Что будет, если сознание людей не вернется в настоящее время? Что, если мы все застрянем в будущем?
Ллойд устал. Так сильно он не волновался, выступая перед многочисленной аудиторией, со времени защиты докторской диссертации. Больше всего на свете ему хотелось поскорее вернуться в гостиничный номер, выпить хорошую порцию виски и лечь спать.
— У нас нет причин полагать, что такое может случиться, — ответил Ллойд. — Видения, судя по всему, — абсолютно временное явление, начавшееся в тот момент, когда мы начали эксперимент по столкновению частиц, и закончившееся, как только мы его прекратили.
— А как насчет родственников тех людей, которые могут погибнуть на этот раз? Вы готовы взять на себя личную ответственность?
— Не гонитесь ли вы попросту за дешевой популярностью?
Ллойд вдохнул побольше воздуха. Он действительно ужасно устал, у него разболелась голова.
— Господа и дамы — я намеренно переставляю эти обращения, — вы, по всей видимости, привыкли брать интервью у политиков, которые никогда не теряют присутствия духа, и отсюда этот угрожающий тон. А я не политик. Помимо всего прочего, я профессор университета и привык к цивилизованным дебатам. Если вы не научитесь задавать вопросы вежливо, я с вами беседовать не стану.
— Но, доктор Симкоу, разве это неправда, что все смерти и разрушения на вашей совести? Разве не вы разработали этот неудачный эксперимент?
— Я не шучу, — не повышая голоса, ответил Ллойд. — Я уже вполне достаточно наобщался с представителями массмедиа. Еще один дурацкий вопрос — и я ухожу.
Повисла тягостная тишина. Репортеры озадаченно переглядывались.
— Но гибель всех этих людей… — начал было один из них.
— Ну все, — буркнул Ллойд. — Я ухожу.
— Подождите! — крикнула женщина-репортер.
— Стойте! — выкрикнул мужчина.
— Только если вы будете задавать мне разумные, цивилизованные вопросы, — обернувшись, отрезал Ллойд.
После секундной растерянности чернокожая американка почти робко подняла руку.
— Да? — сказал Ллойд.
— Доктор Симкоу, как вы думаете, какое решение примет ООН?
Ллойд кивнул. Этот вопрос показался ему приемлемым.
— Честно говоря, не знаю. Я нутром чувствую, что нам действительно стоит попытаться воспроизвести эксперимент. Но я ученый, получение новых результатов — моя профессия. Думаю, все люди Земли хотят этого, но не знаю, услышат ли мировые лидеры глас народа.
Тео тоже прилетел в Нью-Йорк. Они с Ллойдом в тот вечер ужинали в ооновской гостинице «Плаза-Парк Хай-атт», в ресторанчике, где подавали блюда из экзотических морепродуктов.
— У Митико скоро день рождения, — заметил Тео, надломив клешню лангуста.
— Я помню, — кивнул Ллойд.
— Не хочешь устроить для нее вечеринку с сюрпризом?
— Нет, — подумав, ответил Ллойд.
Тео посмотрел на него так, словно хотел сказать: «Если бы ты ее любил, то обязательно устроил бы такую вечеринку».
Ллойду не хотелось объяснять, почему ему этого не надо. Раньше он никогда особо не задумывался на эту тему, а сейчас понял, словно всегда знал. Вечеринки с сюрпризом были обманом. Ты делаешь вид, будто забыл о дне рождения возлюбленной. Ты ее нарочно огорчаешь, портишь ей настроение. Она начинает чувствовать себя забытой, ненужной. Короче, ты лжешь — лжешь! — своей любимой вплоть до самого дня рождения. И все это для того, чтобы в тот момент, когда все вокруг закричат: «Сюрприз!» — твоя подруга почувствовала себя любимой.
