Но у командования Обер-Ост войск было много, и оно выполнило директиву лишь наполовину. Начало готовить наступление Гальвица, а вдобавок и удар из Прибалтики. А Макензен получил приказ разворачиваться на север. 26 июня его соединения двинулись вдоль Буга и навалились на 3-ю русскую армию, измочаленную в боях. Рассчитывали с ходу раздавить ее. Но генерал Леш умело организовал оборону, у Томашова завязались упорные бои. И входила армия уже не в Юго-Западный фронт Иванова, а в Северо-Западный. Алексеев быстро направил резервы, снял несколько дивизий с других участков и собрал из них группу генерала Олохова. Она внезапно нанесла контрудар по правому флангу наступающих немцев, и в четырехдневном сражении их отбросили (группа Олохова была преобразована в 13-ю армию).
Тогда Макензен перебросил силы на другое крыло армии Леша, подальше от группы Олохова. 1 июля немцы атаковали у Красника, на стыке 3-й и 4-й русских армий. Нашим войскам пришлось очень тяжело. Орудия вообще молчали, не было снарядов. Германские батареи обнаглели, выезжали на открытые позиции и долбили оборону с 1–2 км. Леш нашел выход, приказал создавать в полках группы пулеметов, они выдвигались впереди окопов и расстреливали вражеских артиллеристов. Немецкие части уже изнемогали в непрерывных боях, полегло немало их солдат, атаки слабели. А на Юго-Западном фронте 11-я армия Щербачева нанесла контрудар у г. Журавно на Днестре. Этого никто не ожидал. Южная армия Линзингена разогналась, преследуя русских, и еще не успела закрепиться на позициях. Корпуса Щербачева вдруг ринулись на нее, смяли, погнали назад, взяли 20 тыс. пленных. Австро-германское командование сразу обеспокоилось и остановило наступательные операции, начало стягивать дополнительные контингенты.
Русская Ставка и штаб Северо-Западного фронта обратили внимание на поворот группировки Макензена. Узнали, что неприятель наращивает силы и на северном фасе Польского выступа. Расценили правильно — намечаются клещи. Хорошо понимали, что без боеприпасов отбиться не получится. 5 июля Алексеев получил разрешение оставить Польшу. Но только неискушенному в военном деле человеку кажется, что отступить легко. Специалисты считают отход самым трудным видом боевых действий. Надо обмануть противника, оторваться от него. Отход тяжело действует на психику солдат, они теряют уверенность в себе, паникуют. Просто взять, да и приказать армиям отступать было равносильно самоубийству. Они бросили бы укрепленные позиции, а две неприятельских группировки, уже готовящихся к удару, сразу кинулись бы вдогон, легко прорвали порядки откатывающихся войск, и как раз тут-то исполнились бы планы окружения. Алексеев решил отводить армии поэтапно, всячески задерживая врага, сбивая его первоначальный порыв. При этом эвакуировать тылы, склады, ценное имущество.
Между тем, Гинденбург и Людендорф довели численность армии Гальвица до 10,5 полнокровных дивизий, 180 тыс. штыков и сабель и 1264 орудия. Для организации артподготовки прибыл лучший кайзеровский артиллерист генерал Брухмюллер. 13 июля в районе Прасныша на русскую оборону обрушился ураган огня и металла. На пути у немцев стояла 1-я армия, 7 дивизий неполного состава, 317 орудий, и по 40 снарядов на каждое. Но наши солдаты и офицеры упорно держались. Артиллерия сравняла с землей окопы — они укрывались и отстреливались в воронках. Переходили в контратаки, каждое селение, хутор, превращались в опорные пункты. Враги устилали трупами подступы к ним. За 6 дней сражения армии Гальвица удалось пробиться лишь на 7–8 км.
А 8-я германская армия опять попыталась взять Осовец. По крепости было выпущено 200 тыс. снарядов. Немцы применили и газы, но ими можно было воздействовать только на передовые позиции, а потом хлор сползал в низины, в долину р. Бобр. Защитников фортов силились достать с дальних дистанций химическими снарядами. Но они приспособились. В бронеколпаках орудий и под сводами казематов оставались пузыри воздуха, в них и спасались. Пережидали, пока отрава стечет вниз с холмов, на которых стояли форты. Местность вокруг напоминала кошмарный сон, деревья стояли расщепленные и обугленные, в лесах и болотах погибло все живое: звери, птицы, лягушки. А крепость отвечала врагу меткими залпами батарей, уничтожала пехоту, врывавшуюся в протравленные траншеи.
На южном фасе дуги неприятель наращивал группировку Макензена. В 11-ю германо-австрийскую армию потоком шли подкрепления, и из нее выделили еще одну, Бугскую армию. А кроме 4-й австрийской армии, в подчинение Макензену перебрасывали из Польши 1-ю австрийскую. 15 июля этот кулак из 4 армий перешел в наступление. Нацеливался прорвать стык между Северо-Западным и Юго-Западным фронтами. Но и здесь врага затормозили. Две слабые русские армии, 3-я и 13-я, отчаянно сопротивлялись. Каждый шаг давался немцам и австрийцам с огромным трудом и жертвами. Гросс-адмирал Тирпиц писал в дневнике: «Гвардейская пехота опять понесла тяжелые потери… Мы здорово увязли на Востоке».
Зато в Польше сложились подходящие условия для планов Алексеева. Раньше против 2-й русской армии стояла 9-я германская, против 4-й русской — 1-я австрийская. Теперь ее отправили к Макензену, а 9-й германской пришлось растянуть боевые порядки против двух армий. Им можно было без особого риска отходить. 19 июля Алексеев приказал 2-й и 4-й армиям отвести войска за Вислу. Когда его распоряжение было исполнено, он начал оттягивать назад войска на флангах. Предписал 1-й и 12-й армиям, удерживающим северный фас, отступить за р. Нарев, а обороняющим южный фас 3-й и 13-й к Люблину и Холму.
Но в Прибалтике Гинденбург и Людендорф начали «самостийное» наступление вопреки планам Фалькенгайна. В схему клещей оно никак не вписывалось, и стало для русского командования полной неожиданностью. 20 июля на р. Дубиссе, на стыке 5-й и 10-й армий, загрохотали сотни орудий, и германская Неманская армия двинулась вперед. Здесь стояли кавалерийские корпуса Казакова и Тюлина. Спешенные кавалеристы отбили три атаки, но к вечеру им пришлось оставить позиции. Впрочем, позиций уже не существовало, все было перелопачено снарядами. Прорвав фронт, Неманская армия разделилась. Северная группировка стала обтекать левый фланг 5-й армии, южная — правый фланг 10-й, заставляя их отступать. Алексееву и командующим армиями опять требовалось срочно реагировать, изыскивать, откуда можно взять полки и дивизии, перекидывать их наперерез немцам. Порой города по нескольку раз переходили из рук в руки.
Упорное сражение разыгралось под Шавлями (Шяуляем), 10 дней шли бои за Митаву (Елгава). Германским войскам все же удалось взять оба города, но дальше их наступление застопорилось. Русские восстановили фронт, выйти в тылы противник не сумел. Но Гинденбург и Людендорф достигли другого результата. Вместо узкой приморской полосы в Прибалтике образовался значительный плацдарм. А на прежнем направлении главного удара дела обстояли совсем плохо. Все так же стоял Осовец. А армия Гальвица потеряла 60 тыс. человек, треть своего состава, вслед за отступившими русскими вышла к Нареву, но продвинуться дальше вообще не могла. Поэтому кайзеровская ставка согласилась следующие удары перенести в Прибалтику. Один — вместе с флотом на Ригу, второй — на Ковно и Вильно.
Жаркие схватки кипели уже на всем протяжении Северо-Западного фронта. Немцы засыпали наши войска тяжелыми снарядами, то на одном, то на другом участке пускали газы. Перед газовыми атаками германским солдатам стали выдавать специальные дубинки: добивать отравленных, чтобы не тратить патронов. Противогазов еще не было, русским частям передали британские рекомендации пользоваться ватно-марлевыми повязками. Но они защищали слабо, наши бойцы изобретали свои методы. Наваливали на бруствер хворост, а когда приближалось газовое облако, поджигали и сами прижимались поближе к кострам. Восходящий поток горячего воздуха приподнимал облако, и оно перетекало над головами людей. Часто вместо газа немцы пугали обычным дымом, поджигали кучи тряпок, торфа.
