Восставший Сасун оказался далеко за линией фронта. Это подорвало дух армян — спасение казалось таким близким, и вдруг надежды рассеялись. Осаждающие отряды под руководством Кямиль-эфенди некоторое время осторожничали, атак не предпринимали. В горных таборах кончились продукты, люди голодали. Скопились под открытым небом, под дождями. Росло число больных. Наконец, иссякли патроны. Тут-то Кямиль-эфенди поднял свои банды на штурм. 2 августа они ворвались в лагеря. Несколько тысяч армян разбежалось по лесам. У большинства не было сил, укрывались поблизости. Многие спрятались в большом овраге, когда их нашли, резали 2 часа. К «оврагу смерти» стали приводить остальных пойманных. Заполнили его мертвыми телами и велели обреченным копать ямы рядом. Непрерывная бойня длилась трое суток…
А наступающие турецкие войска продвинулись на 150 км, вслед за русскими и беженцами перехлестнули через перевал Клыч-Гядук в Алашкертскую долину. Захватили Палантекен, Каракилису, Зейдекан, подошли к Алашкерту, Диадину. Но окружить и уничтожить разъединенные отряды 4-го корпуса так и не смогли. Группа Огановского пятилась к русской границе, к Ахтинскому перевалу. Соединения Назарбекова и Шарпантье кружными дорогами выбрались с восточной стороны и очутились перед турками у Диадина. Бригады Николаева и Трухина остановились у Бегри-калы и перекрыли врагу путь на Баязет.
Между тем, Юденич уже предпринимал экстренные меры, чтобы спасти положение. На Эрзерумском направлении он приказал наращивать укрепления, а часть войск отсюда снял. Возле городка Даяр собирал 30 батальонов пехоты и 24 казачьих сотен при 36 орудиях. Командира Юденич выбрал одного из лучших — начальника 1-й Кавказской казачьей дивизии Баратова. Он всегда любил действовать дерзко и стремительно, именно это и требовалось. А Огановскому командующий приказал остановиться и атаковать — невзирая ни на что, хотя бы и растрепанными войсками. Всеми, что есть.
Все решала скорость. Центральную, Сарыкамышскую группировку Юденича, и Алашкертскую долину связывал между собой Даярский проход, длинный и узкий, глубокая трещина в горах. Если бы турки его успели закупорить, выбить их было ох как непросто. Но не успели. Юденич и Баратов сумели сформировать мощный кулак чрезвычайно быстро. 4 августа казачья дивизия Баратова пронеслась через Даярский проход и смела турецкие части, которые как раз двигались, чтобы занять его. Следом за конницей в Алашкертскую долину спешила пехота. Полчища Керим-паши увлеклись преследованием, растянулись на маршах, опередили артиллерию и обозы. И вдруг им во фланг врезались войска Баратова, принялись громить. А отряды Огановского турки уже сбросили со счетов. Были уверены, что их остается только добивать. Но и тут неприятель был ошеломлен. Эти повыбитые отряды — пехота, пластуны, 2-я казачья дивизия Абациева, неожиданно развернулись и без всяких пауз кинулись в лобовую контратаку на 2 корпуса, гнавшихся за ними.
А Баратов на главные турецкие силы не пошел, повернул на юго-восток, бросил войска тремя колоннами в неприятельские тылы. Генерал Рыбальченко с 3 казачьими полками ринулся на Дутах, генерал Воробьев в пехотой устремился к перевалу Клыч-Гядук, а колонна Федюшкина прикрыла их. Керим-паша начал оттягивать свои соединения назад. Приказал занять оборону, снимал части из ударной группировки и срочно перебрасывал на левый фланг, против Баратова. Но русские громили их по очереди, по мере того, как они появлялись на пути. Углублялись все дальше, и 7 августа пехота оседлала Клыч-Гядук, казаки вышли еще южнее, с ходу налетели на Дутах.
Прорыв стал таким внезапным, что в Дутахе захватили отставшую турецкую артиллерию, обозы, даже взяли в плен 300 лейтенантов, только что выпущенных из Стамбульского училища и ехавших на передовую. Колонны Баратова перерезали важнейшие дороги, и турки в Алашкертской долине очутились в ловушке, заметались. Керим-паша все-таки сумел спасти свои дивизии от гибели, но только ценой немедленного отступления. Они бросали повозки, имущество и поспешно выбирались из долины горными тропами. Им могло достаться гораздо круче, но группа Огановского была слишком ослаблена, а связи с дивизиями Шарпантье и Назарбекова не было, приказ о контрударе им поступил с запозданием, турок не сумели прижать с нескольких сторон. Но все равно разгром был впечатляющий. Керим-паша оставил на поле боя множество убитых и раненых, 10 тыс. аскеров попали в плен.
Продолжать преследование Юденич не стал. Выделение отряда Баратова ослабило центральную группировку, а 4-й Кавказский корпус требовалось привести в порядок. Да и снабжать войска в опустошенных армянских областях было трудно. На рубеже Дутаха они остановились. За эту победу главнокомандующий Кавказской армией Воронцов-Дашков и ее командующий Юденич были удостоены орденов Св. Георгия III степени. Огановский был отстранен от должности. А армия в сражениях под Мелязгертом и Алашкертом израсходовала накопленные боеприпасы. Наступление на Эрзерум снова приходилось откладывать.
40. Великое отступление
В императорской армии учет потерь велся скрупулезно, с точностью до каждого человека. Поэтому мы знаем не приблизительные, не оценочные, а реальные цифры. На 1 июля 1915 г. общие потери на всех фронтах составили 1 650 942 человека. Из них убитыми 192 763, ранеными и больными — 894 653, пропавшими без вести (по большей части — очутившимися в плену) 563 526. Это все сражения вместе взятые, от Гумбиннена до Горлицкого прорыва. Для сравнения, Германия за тот же срок потеряла около 500 тыс. убитыми, свыше 1 млн. ранеными. Обобщенных данных австрийских и турецких потерь не сохранилось, но они были весьма значительными. Русское воинское искусство сказывалось вполне определенно. В жестоких боях наши войска понесли большой урон, но противникам доставалось гораздо серьезнее.
К лету 1915 г. силы Антанты насчитывали 342 дивизии, у Центральных держав было 272. Хотя 36 итальянских дивизий играли незначительную роль, а из 78 британских многие еще формировались или были раскиданы по колониям. Что же касается главных фронтов, то на Западном против 150 дивизий французов, англичан и бельгийцев немцы оставили 91 дивизию. А на Восточном против 112 русских сосредоточилась 131 дивизия немцев и австрийцев. Организовывать новое наступление в Галиции Фалькенгайн не стал. Здесь можно было отобрать у русских еще какую-то территорию, и дальше что? На ходе войны это никак не сказалось бы. Но после того, как армия Макензена и австрийцы продвинулись в Галиции, более отчетливо обозначился Польский выступ — дуга с основанием 300 км.
Фалькенгайн предложил: группировка Макензена повернет не на восток, а на север. А навстречу ей, из Пруссии, будет наступать 12-я армия Гальвица. Сойдутся у Варшавы, 4 русские армии в Польше, попадут в кольцо и будут уничтожены, Россия взмолится о примирении. Гинденбург и Людендорф возражали. У них образовался плацдарм в Прибалтике, и они настаивали, чтобы ударить оттуда. Прорываться не на Варшаву, а на Минск, окружать не 4, а сразу 7 армий. Обход получится более глубокий, русским будет труднее вырваться, а катастрофа России станет более грандиозной, она сразу сдастся на милость победителей. Фалькенгайн считал это авантюрой — для такого окружения попросту не хватит сил. Лучше ставить цели поскромнее, зато наверняка. Вариант Гинденбурга отклонили. Ему предписали передать все резервы в 12-ю армию Гальвица, а прочие операции приостановить.
