Пытались подсуетиться и американцы. Их посол в Петрограде Френсис предложил заключить масштабное экономическое соглашение. Пояснял: Россия одерживает победы, а англичане потом предъявят счет за долги и подомнут ее. Но этого можно избежать, США готовы «по-дружески» помочь чем угодно — займами, оружием, товарами. Только пусть Америке предоставят «особые права» в России, отдадут в концессии железные дороги, месторождения золота, платины, рудники… В общем, за «спасение» от англичан отдайтесь американцам. Но поступаться интересами России царь не собирался. Решения Парижской конференции Совет министров не утвердил. Френсису вежливо, но твердо ответили, что на такое соглашение русские могли бы пойти в критические дни 1915 г., а сейчас положение совсем другое.
Николай II и его правительство прекрасно осознавали, что со стороны западных держав возможны сюрпризы и после войны. Чтобы обезопасить страну от такого развития событий, русская дипломатия сделала блестящий ход. 3 июля было заключено секретное соглашение с Японией. Формально оно касалось сфер влияния в Китае, стороны обязались не допускать «контроля над Китаем какой-либо третьей державы, питающей враждебные намерения в отношении России или Японии». Но соглашение было и военным союзом. В нем оговаривалось: если любое государство объявит войну русским или японцам, «другая сторона по первому же требованию своего союзника должна прийти на помощь». В Токио готовы были пойти и на большее, если бы им уступили Северный Сахалин. Государь отказался даже обсуждать такой вариант, но все равно японцы расценивали договор как величайший успех, они тоже предвидели, что после войны Англия и США начнут им пакостить.
А пока шли все эти переговоры, пока армии Брусилова крушили неприятельскую оборону, во Франции войска сосредотачивались у р. Сомма для долгожданного летнего наступления. Уж оно-то, как полагали, обязано было стать успешным. Военную технику и снаряды копили полгода. Подготовка велась в таких масштабах, что союзное командование рассудило — скрыть ее все равно не получится. А раз так, то и нечего возиться с маскировкой, секретностью. Просто нужно собирать столько артиллерии, чтобы заведомо сломить любое сопротивление. Наоборот, пускай немцы стягивают сюда побольше сил, тут им и конец придет. Орудия разных калибров устанавливали в несколько ярусов. Для подвоза миллионов снарядов к фронту строили железнодорожные ветки. Не умением, а числом.
Для прорыва определили участок в 40 км, но всего один. На этом пространстве должны были атаковать 4-я английская и 6-я французская армии. Солдат великолепно вооружили, на роту имелось по 4–8 ручных пулеметов, 12 ружейных гранатометов. Выделялись 37-мм орудия для действий в пехотных цепях. Немцы за 2 года оборудовали 2 основных и промежуточную позиции с бетонированными укрытиями, проволочными заграждениями, опорными пунктами. В глубине начали строить третью позицию. Прорывать их было приказано методично и планомерно, Жоффр строго требовал: «Порядок важнее быстроты». Артиллерия разрушает, пехота занимает. Потом орудия перемещаются, и все повторяется. Войскам назначили рубежи выравнивания, вырываться вперед или атаковать ночью запрещалось.
В победе были уверены. Прикидывали — германская оборона ну никак не сможет выдержать. Предусмотрели, что потом предстоят долгие переходы по занимаемой территории, части оторвутся от тылов. Солдат нагрузили по полной выкладке в 30 кг: шинели, сухие пайки. У англичан царил почти праздничный настрой. В 1916 г. Британия отказалась еще от одной традиционной «свободы», вместо найма ввела воинскую повинность. К лету ее армии разрослись до 5 млн. Но теперь эти армии состояли в основном из новобранцев. Как раз они-то были готовы немцев шапками закидать. Фалькенгайн сперва хотел просто сорвать наступление. Ударить первыми, захватить и взорвать батареи, запасы снарядов — и достаточно. Русский прорыв перечеркнул его замысел, войска пришлось отправлять на Украину. Но Фалькенгайн не верил, что у англичан и французов выйдет что-то путное. Против 32 их дивизий он оставил всего 8 и 7 находились в резерве.
24 июня открылась еще невиданная по мощности артподготовка. На каждый метр фронта за неделю выбросили тонну стали и взрывчатки. Но целей не намечали, корректировкой себя не утруждали. Зачем, если море огня и так все сметет? В воздух поднялась тысяча самолетов, сыпали бомбы. Обработали и химическими снарядами. 1 июля последовал штурм. Англичане сочли, что после такого обстрела ничего живого впереди не осталось. Выступили беззаботно, как на прогулку. И… застряли. Собственная артиллерия так перерыла землю, что нельзя было пройти. А немцы оказались живехоньки. Пока снаряды пахали по площадям, они прятались в убежищах, при атаке выскочили в доты и воронки, затараторили пулеметы. В первый же день англичане потеряли 60 тыс. человек.
Французы действовали более умело, двинулись под прикрытием огневого вала. Захватили первую позицию, ворвались на вторую. Немецкие командиры приказали отходить со второй позиции, оставили без боя ключевые опорные пункты. А третьей позиции еще не существовало. Фронт был прорван. Но… «порядок важнее быстроты»! Французские начальники, достигнув рубежей, назначенных на этот день, приказали остановиться, ждать отставших англичан. Немцы опомнились, получили подкрепления, вернулись в опорные пункты, так и не занятые французами. А уж дальше пошло кровопролитное прогрызание. Вторую позицию французы смогли захватить лишь через 9 дней и снова ждали англичан. А германцы успели оборудовать третью. Ее штурмовали 14, 20, 30 июля. Но неприятель стоял насмерть — рубежей обороны в тылу больше не было. Германская ставка подтягивала сюда все больше сил. И в результате на фронте заработали уже не одна, а две мясорубки, Верден и Сомма.
Что ж, русское командование допустило в войну немало ошибок (как же без них-то?) Но оно немедленно прекращало гиблые наступления, переносило усилия в другие места. Союзному командованию оказалось далеко до такой логики. Все возможные резервы противник отправлял на Украину, из Германии и с других фронтов летом и осенью было переброшено на Восток 33 дивизии. А для укрепления обороны на Сомме немцы снимали соединения с других участков во Франции, ослабляя их. Нет, англичане и французы упрямо долбили все там же. Собрали свежие войска, 3 сентября бомбардировали из 2,5 тыс. тяжелых орудий и опять полезли в атаки. Немцев здесь было уже не 8, а 39 дивизий. Они получили приказ не уступать ни пяди земли, поэтому понесли страшный урон от артиллерии. Но наступающих не пропустили. Вся местность напоминала лунную поверхность, изрытую кратерами. Массы разлагающихся трупов заражали воздух. А продвинулись союзники всего на 3–8 км.
Англичане на Сомме применили и новое оружие, танки. Переняли идею русских конструкторов, в 1915 г. создавших танк «Вездеход», в глубокой тайне построили полсотни машин. Их масса составляла 28 т, вооружение — 2 малокалиберных пушки и 4 пулемета, экипаж состоял из 8 человек. Максимальная скорость достигала 6 км/ч, а запас хода всего 19 км. Эксперимент назначили на 15 сентября. Но надежность оставляла желать много лучшего. Из 49 танков в атаку смогли пойти лишь 18, остальные сломались или застряли в собственных окопах. Как их использовать, еще не знали, 9 пустили самостоятельно, 9 впереди пехоты.
Германский очевидец писал: «Все стояли пораженные, как будто потеряв способность двигаться. Огромные чудовища медленно приближались к нам, гремя, прихрамывая и качаясь, но все время продвигаясь вперед. Ничто их не задерживало. Кто-то в первой линии окопов сказал, что явился дьявол, и это слово разнеслось по окопам с огромной быстротой». Один танк поехал к деревне Флер, которую перед этим безуспешно штурмовали 35 дней. Немцы бежали, деревню взяли без жертв. Другая машина встала над траншеями, прочесала их из пулеметов, пошла вдоль окопов и «насобирала» 300 пленных, поднимавших руки.
