Первый пилот. Небо! Небо раскрывается!
(Грохочущий звук, затем тишина).
КОНЕЦ ЗАПИСИ.
Время: 19 часов 08 минут.
Джек положил листы на стол.
— Господи, что же там произошло? Хьюстон протянул руку и забрал расшифровку.
— За мной уже вылетел вертолет. Я хочу прослушать запись лично. Но, откровенно говоря, есть только один способ узнать ответ на вопрос, который ты только что задал. Он — там, внизу.
Дрожащей рукой Джек взял стакан с виски и выпил его содержимое одним глотком. Крепкий напиток огненной дорожкой побежал к его желудку.
— Джек!
Джек снова наполнил свой стакан, откинулся на спинку стула и стал пить — теперь уже понемногу, отдавая должное вкусу.
— Я согласен, — просто сказал он, встретившись взглядом с адмиралом.
Хьюстон кивнул и поднял стакан. Джек поднял свой и чокнулся со старым другом.
— За отсутствующих друзей! — предложил он.
9
ЧАСТИ ГОЛОВОЛОМКИ
29 июля, 12 часов 07 минут
Университет Рюкю, префектура Окинава, Япония
Карен торопливо шла по служебной автостоянке, опаздывая на встречу с Миюки, с которой они условились вместе пообедать. Кабинет и лаборатория ее подруги были расположены на четвертом этаже здания Ягасаки, в котором раньше располагались правительственные учреждения.
Изначально университет Рюкю, образованный в 1950 году гражданской администрацией США, был частично построен на территории древней крепости Шури. В 1972 году японцы упразднили администрацию, и с тех пор университет начал разрастаться, занимая новые площади.
Взлетев по ступеням и миновав двойные двери, Карен предъявила удостоверение охраннику за столом. Тот кивнул и взмахом руки разрешил ей пройти, после чего занес ее имя в лежащую перед ним регистрационную книгу.
Президент университета Рюкю принял все меры предосторожности. Хотя остров Окинава потихоньку начал выбираться из хаоса, вызванного природными катаклизмами, случаи мародерства все же периодически происходили. С целью сберечь имущество университета охрана была усилена.
Карен поднялась по лестничному пролету и прошла мимо лифтов. Подход к ним был перегорожен ярко-желтой лентой, а рядом стояла табличка с надписью «ЛИФТЫ НЕ РАБОТАЮТ», Карен подумалось, что компании, производящие эти ленты, сейчас, наверное, гребут деньги лопатой. Такие же ленты, словно приветственные транспаранты в праздничный день, украшали нынче весь город.
Глянув на часы, Карен ускорила шаг. Предстоящая встреча должна была стать первой после того, как женщины вернулись из жуткого путешествия на руины Чатана. Сегодня утром Миюки позвонила Карен и попросила непременно зайти к ней в лабораторию. У нее появились какие-то новости относительно хрустальной звезды, но по телефону в подробности она вдаваться не стала.
Карен мучило любопытство: что же такого удалось узнать подруге? В течение трех, последних дней она сама была занята собственными изысканиями, пытаясь выяснить происхождение загадочного языка, но дело шло ни шатко ни валко. На острове постоянно происходили перебои с электричеством, что приводило к отключению всех видов связи.
Сначала Карен была уверена, что иероглифы аналогичны протоиндийским письменам, найденным в пакистанских руинах долины Инда, но более тщательное сравнение показало, что их схожесть обманчива. Эта линия исследований оказалась тупиковой, но на ней свет клином не сошелся. Карен обратила внимание на другой — похожий, но еще более удивительный — язык. Однако озвучить свою теорию она была еще не готова. Ей требовалась дополнительная информация.
Поднявшись по лестнице, Карен увидела ожидающую ее Миюки, облаченную, как всегда, в белоснежный лабораторный халат.
— Охранник предупредил меня о твоем приходе, — сообщила японка. — Идем.
Когда они шли по коридору, Карен спросила:
— Что тебе удалось выяснить? Миюки только покачала головой.
— Ты сама должна это увидеть. — Они прошли мимо университетских аудиторий. — А как поживают твои иероглифы?
Поколебавшись, Карен все же ответила:
— Возможно, у меня появилась ниточка. Миюки удивленно посмотрела на подругу.
— Правда? Я дала задание Габриелю расшифровать их. Он попробовал, но у него мало что получилось.
— А он на это способен?
— Одним из его базовых алгоритмов является декодирующая программа. Кодирование является очень полезной моделью для построения искусственного интеллекта, и если ты попробуешь соотнести…
— Хватит, — остановила подругу Карен, схватив ее за рукав, — я тебе верю. Так удалось Габриелю узнать хоть что-то?
— Только одно. И именно это стало причиной того, что я попросила тебя приехать. Но он мог бы достичь гораздо большего успеха, если бы запас имеющихся символов языка не был так ограничен. Тогда можно было бы сравнивать, перепроверять, выстраивать языковую базу.
Карен прикусила язык. Именно в этом и заключался ее собственный секрет.
— Возможно, тут я смогла бы помочь. Миюки недоуменно посмотрела на подругу.
— Каким образом?
— Прежде чем выкладывать тебе свою идею, я хотела перепроверить ее, но библиотеки сейчас закрыты, а пользоваться Интернетом — сплошная мука из-за постоянных отключений электричества.
— Что ты хотела найти?
— Образцы письменности, найденные на острове Рапануи, то есть на острове Пасхи.
— Это не тот ли самый остров, где обнаружили здоровенные каменные головы?
— Тот самый.
— Но ведь он находится на другом конце Тихого океана.
Карен кивнула.
— Именно поэтому мне нужна дополнительная информация, ведь я не являюсь специалистом по этому региону. Я специализировалась по Полинезии и Микронезии. Они дошли до лаборатории, Миюки открыла дверь картой-ключом и, распахнув ее, пригласила Карен войти. Сначала они оказались в крохотном предбаннике, на стене которого висели белые халаты для посетителей. Дальше, за стеклянной дверью, располагалась сама лаборатория — царство нержавеющей стали и линолеума. В свете мощных люминесцентных ламп каждый дюйм поверхности сиял хирургической чистотой.
Карен через голову стащила свитер и скинула кроссовки, а затем сняла с крючка белый халат — судя по его виду, недавно выстиранный и отглаженный. Но прежде чем надеть его, она влезла в одноразовый комбинезон и села на низкую скамеечку, чтобы натянуть на ноги стерильные бахилы.
Миюки сделала то же самое. Она со строгостью Цербера следила за тем, чтобы в ее лаборатории царила стерильная чистота. Ни один пакостный микроб не должен был пробраться в комнату, уставленную сложнейшим компьютерным оборудованием, — то самое «родильное отделение», где появился на свет Габриель.
