Решение было принято, и я приказал Илье Горобцу организовать большую облаву, прочесать все буераки, овраги и леса и собрать беспризорников. Строители должны огородить одну из брошенных датских деревень частоколом и вышками, и пойманных датских подростков следовало отправлять туда. Я поговорил с Ореем Рядко и увечными ветеранами, объяснил им свою затею, они её одобрили и получили подробные инструкции. Волхву моя задумка показалась интересной, а отставникам надо чем-то заняться, ведь на Руяне ждали далеко не всех, ибо многие так и не обзавелись семьёй. Для них опора в жизни – это ватага, и, если вождь даёт возможность быть полезными своим товарищам по оружию и народу, они ею воспользуются.
Дела пошли, и я засобирался на Руян. Но покинуть Рарог не удавалось – то на море шторм, то в поселении что-то происходит. Сначала с алхимиками разбирался, которых отдал во временное подчинение Алексея Вязеля, чтобы они изучали венедский язык, помогали ему в работе по созданию большого перегонного куба и по возможности делились знаниями. Затем провёл пару дней с Карлом Ван-Мейером и начальником строителей Радеем, ибо требовалось определить, сколько материала необходимо на первую ветряную мельницу и где её поставить. И так пролетела седмица.
Только с этим разобрался, Горобец доложил об отлове беспризорников, которых отправили во временную резервацию в покинутую деревню старосты Андотта Старкадссона. Пока на них посмотрел и учебный процесс наладил, минула и вторая седмица. Дата выхода в море постоянно отодвигалась, и я уже стал нервничать. Вскоре Нерейд должна родить, а я шляюсь по водным просторам и занимаюсь организационными мероприятиями в Рароге. Кроме того, давно надо навестить Векомира, который ждёт доклад по применению огнесмесей в боевых условиях. А ещё из Новгорода в Нарушу вот-вот прибудут крестьяне, воины и корабелы, и, прежде чем допустить переселенцев в своё владение, с каждым следовало поговорить и посмотреть, что за человек. Наверняка не все честные люди, и я был готов зуб дать, что среди них есть пара-тройка убийц, которых прислал по мою душу Игорь Ольгович Черниговский.
В общем, окончательной датой отправки нефов с добычей и боевых кораблей на Руян я назначил сегодняшний день. Однако… А-а-а! Опять заминка!
Как это случается, в самый неподходящий момент прибыли гости. Сначала один на своей боевой лодье, а за ним другой, на торговой расшиве. Но я в своих планах уже определился и намеревался покинуть Рарог именно сегодня, а не завтра. Поэтому с каждым разговаривал прямо на причале.
Так вот, лишь только я собрал вещи и спустился к морю, как на горизонте появился корабль, в котором был опознан флагман Вартислава Никлотинга. Понятно, пожаловал сам княжич. Поэтому я встретил его лично, и после приветствий и короткого рассказа Вартислава, как мои соседи в составе сильной эскадры ходили на захват Борнхольма, он заявил:
– Мы с Громобоем на тебя в обиде, Вадим.
– Из-за чего? – естественно, удивился я.
– А вот из-за этого. – Княжич указал на готовые покинуть причалы нефы. – В поход сам пошёл, а нас не позвал. Нехорошо. После падения Леддечепинга мы давали слово быть заодно, а ты в одиночку кораблями и добром разжился.
Я чувствовал, что на самом деле Вартислав не в обиде, а только изображает её. Для чего? Мне было понятно. Наверняка он уже слышал, что я позвал встретивших меня в Каттегате варягов в поход, и он хотел, чтобы сосед пригласил его с собой. Ладно, я не гордый. Позову, конечно, тем более что расчёт на него сразу делал.
– Вартислав, дружище, – добродушно улыбнулся я и приобнял княжича за покрытые толстым кожаным плащом плечи, – ты ведь знаешь, что я в разведку ходил, а трофеи – это случайность. Повезло, вот и захватил их.
– Ага, тебе везёт, – усмехнулся бодрич. – Только знаю я твоё везение. Пока в голове всё не сложил, в поход не пойдёшь, и если что-то делаешь, то не просто так.
– Есть такое, – согласился я. – Но это всё пустое. Весной снова в Ла-Манш собираюсь и конечно же приглашаю тебя с Громобоем. Пойдёте?
Княжич изобразил раздумье и, помолчав, кивнул:
– Да. Мы с тобой.
– Вот и хорошо. Я верил, что вы будете рядом.
– Куда именно пойдём и что станем делать?
– Давай об этом позже поговорим.
– Когда?
– На большом княжеском совете, который в Арконе перед Колядой пройдёт. Ты ведь там будешь?
– Обязательно.
– Вот там всё и обсудим. Хорошо?
– Договорились. – Княжич обернулся к своему кораблю, потом посмотрел на мои трофеи, тяжко вздохнул, ведь на Борнхольме добычи было немного, а потери в его дружине немалые, и кивнул на море: – К тебе ещё один гость, Вадим.
К берегу быстро приближалась пузатая торговая расшива, судя по красному солнцу на парусе, знаку многих ладожских купцов, прибыл мой тёзка, о котором я знал, что он ведёт дела своей семьи на Руяне. С ним тоже следовало хотя бы несколькими словами перекинуться, снова задержка. Вартислав заметил, что я слегка скривился, и спросил:
– К жене торопишься?
– К ней, родимой, – ответил я.
– Тогда до встречи на Руяне. Не стану тебя задерживать.
Мы пожали друг другу руки. Вена в вену, как положено воинам и вождям. Корабль княжича отчалил и, разминувшись с расшивой, пошёл в море. Мне же оставалось встретить следующего гостя, и вскоре я беседовал с Вадимом из Ладоги, который среди варягов за свою прижимистость и деловую хватку уже получил прозвище Жила. И это всего за одно лето, которое он провёл в Ральсвике и Ругарде!
Приветствия, вопросы о здоровье близких родственников и караване из Новгорода, который вскоре должен прибыть на Руян. После чего разговор о делах.
– С чем пожаловал, Вадим Гудоевич? – спросил я тёзку. – По делу ко мне или мимо шёл и в гости решил заглянуть?
– Это как посмотреть, Вадим Андреевич. – Молодой румяный купец расплылся в добродушной улыбке. – Иду из Ральсвика в Роскилле по слову отца моего. Но перед этим решил на твой Рарог посмотреть и с тобой пообщаться.
– О чём?
– Понимаешь, Вадим, – цепкий взгляд ладожанина скользнул по стенам, башням и причалам, – это лето было для нас очень удачным. Пошлины на Руяне мы не платим, и за это помогаем волхвам. Дела разные, торговые и по переселенцам. Да и так, бывает, сведениями обмениваемся. Всем хорошо, особенно сейчас. Дружины домой возвращаются и добра из разоренной Дании волокут столько, сколько я за всю свою жизнь не видел. Корабли и драгоценности, шелка и сукно, ткани и масло, церковная утварь и одежда, рабы и металлы. Есть почти всё, и мы это покупаем для перепродажи в Новгороде и русских городах по Днепру. Отец в Ладоге и Новгороде собрал купцов и создал свою торговую общину. Мне пересылает серебро, а я ему отправляю товары. Однако у нас много конкурентов из своих земляков, и батя сообразил, что надо свои фактории ставить, отдельные от общих. Одну в Ральсвике уже организовали, и там теперь есть Ладожский двор, другую в Сигтуне хотим сделать и ещё одну в Зеландии. Отец говорит, что надо в Роскилле, а я считаю, лучше в Рароге. Что на это скажешь, Вадим Андреевич?
