– Ага. Я ее в раковину смою! – согласился Дюшка и отправился в ванную.
А ассистент дал Варе-2 установку на срочное выдворение объекта Клю из дому. Однако объект Клю выдворяться явно не собирался.
– На завтра еще пять задач по прикладной генетике! – напомнила ему Варя.
– Ну да, – согласился Дюшка, заглядывая под диван в поисках котенка. – А как мы его назовем?
– Не знаю.
Дрожащий от напряжения сотрудник лихорадочно придумывал, как бы ему понезаметнее и поправдоподобнее исправить записанную информацию.
– Может, Шарик?
– Шарик, – согласилась Варя.
Проблема заключалась еще и в том, что запись эксперимента велась одновременно на несколько видео камер, а компьютеры в сети дублировались. И все это может просечь Джереми…
– Нет, лучше Тузик.
– Отлично, пусть будет Тузик.
«А что, если просто стереть часть файлов, а потом сдвинуть датчик времени и…» – подумал ассистент.
– Нет, кажется, это не кошачьи клички. Мне бабушка рассказывала…
У ассистента не было ни малейшего желания выслушивать то, что рассказывала этому курносому пацану его драгоценная бабушка.
– А давай назовем его Тафанаилом! – с энтузиазмом предложила вдруг Варя. – Очень подходящая кличка для кота. Сокращенно – Тафик или просто Таф.
– Здорово! – воскликнул Дюшка. – Ну, у тебя и фантазия!
Варя скромно потупилась.
Наконец котенок заснул, а Клюшкин ушел. Менее чем через час все записи были тщательно подчищены, датчик времени выверен с точностью до миллисекунды, файлы с распечатками данных сохранены в отдельной папке с соответствующим серийным номером, а натуральная копия Вари Ворониной отправлена на текущую профилактику. Юный научный сотрудник облегченно вздохнул, сдал дежурство и даже по дороге домой не сообразил, какую невообразимую глупость он допустил, дав маленькому рыжему котенку имя директора секретного института.
Глава 9
Страшная тайна супермутанта
Лучшему другу Андрея Клюшкина Веньке Бесову было тринадцать лет, хотя на самом деле недавно исполнилось аж пятнадцать. Он был блондином, хотя на самом деле у него вообще не росли волосы. Он умел проходить сквозь стены и не только, хотя, кроме родителей, а теперь еще и Дюшки, этого никто не знал. Он числился вторым мутантом, потому что быть вторым мутантом наиболее безопасно, хотя, судя по всему, являлся мутантом четвертого порядка, которых вообще в природе не существует.
Лучшего друга Дюшки Клюшкина даже звали вовсе не Венька Бесов. Его настоящее имя было Ризенгри Шортэндлонг. Если коротко – то просто Ризи или Риз.
Риза Шортэндлонга окружала целая куча тайн. Но самая страшная тайна Ризенгри заключалась в том, что его сестра Дженифер была ангелом, – единственным за всю историю ангелом, родившимся на планете мутантов, и об этом нужно было молчать.
А лучше – и не думать вовсе. Если твоя сестра – ангел, а ты – мутант, об этом лучше не думать вовсе.
Легко и естественно быть таким, как все: мутантом среди мутантов, ангелом среди ангелов, человеком среди людей. Терпимо, хотя и обидно быть худшим из всех: последним в строю, второгодником на «камчатке»… Сложно, зато захватывающе и волнующе быть лучшим из всех: лидером, классиком, признанным гением. Тяжело и утомительно быть одиночкой, белой вороной, плывущей не в потоке, не в хвосте, не впереди всех, а в противоположном направлении. Разные бывают роли. И разные цели. Со всеми ролями можно справиться. Любую цель можно попытаться достичь. Но как быть, если цели у тебя нет вовсе, а ролей – несколько?
Ризенгри никогда не был таким, как все. Лучшему из мутантов приходилось скрывать свое безусловное превосходство над остальными, иначе со спокойной жизнью ему пришлось бы распрощаться. Кому на планете нужен монстр, от которого не может быть секретов, для которого не существует преград? Ризенгри был лучшим, который был вынужден держаться посреди общего потока. И это была первая неприятная сторона его жизни. «Стоит тебе засветиться – и твоя жизнь превратится в кошмар. Если ты вообще останешься жив… Пока это так!» – слова сестры были однозначны. И Ризи, и его родители знали, что Джен можно верить. Ангелы никогда не врут и никогда не ошибаются в своих прогнозах. Риз проверял это много раз: предсказания Джен сбывались всегда, неизбежно и очень точно. Хотел бы и он уметь так предсказывать! Но нет, то, что легко давалось наивному ангелочку Джени, супермутанту Ризенгри было повторить слабо. Тут начиналась вторая неприятная сторона его жизни. Лучший из мутантов оказался не просто худшим из ангелов, а вообще никаким боком не ангелом! Если в мире мутантов он должен был скрываться, то мир ангелов вообще отказывался его принять. Словно он, обладающий невероятнейшими способностями и качествами, был каким-то жалким недоделком, недостойным даже того, чтобы побывать в мире ангелов хоть один раз, хоть в гостях, хоть полчаса.
У ангелов был свой мир, в который они никого и никогда не пускали. Ризи не имел ни малейшего понятия о том, где находится этот мир, насколько он велик, как туда пробраться. Ему было плевать на то, что почти все остальные мутанты вообще не знают о существовании ангелов. Он не чувствовал себя униженным оттого, что был для ангелов существом второго или сто второго сорта. Он даже не стремился в этот неведомый рай. Просто сам факт… Да, пусть он сейчас не такой, как Джен, пусть! Но почему он не может стать таким? Почему? Разве он не может измениться? Да он все может, все, он же супермутант! Вы только скажите, что нужно сделать, – и… Но каждый раз Джен только закусывала губу и тихонько мотала головой. Для Ризи в ее мир дороги не было.
Итак, Ризенгри Шортэндлонг был одновременно самым лучшим, самым худшим, таким, как все, и одинокой белой вороной, которой было неважно, в какую сторону плыть-лететь: по течению, против него или поперек.
Ангелам не рекомендовалось лишний раз появляться среди людей. Точнее, им вообще нельзя просто так появляться среди людей или мутантов. Если они вынуждены появиться, то обязаны остаться незамеченными. Достигнуть этого можно разными способами. Самый простой – не выходить из тонкого состояния. Способ, требующий большего мастерства, – появляться в твердом теле, не вызывающем никаких подозрений. Из-за этих ограничений Ризи виделся с Джен очень редко. Но между Рождеством и Новым годом Джен прилетала обязательно.
Сегодня было двадцать девятое декабря. Ризи допоздна торчал на улице, играя в снежки, а когда наконец завалился домой, его красавица сестра уже витала в облаках над празднично накрытым по случаю ее появления столом, наполняя воздух в комнате тончайшим ароматом цветущих альбийских лугов. При виде Джен Ризи забывал обо всем на свете. С восторженным криком он тут же взлетел в воздух, на ходу превращаясь из Веньки Бесова в самого себя, и бросился к сестре. Пока они обнимались и обменивались новостями, папа отключал все средства связи в целях конспирации, а мама сканировала мысли случайных прохожих в радиусе трехсот метров – не заметил ли кто-нибудь того, что происходило в их доме. Потом они ужинали, а после ужина дарили друг другу подарки и сидели у камина – у самого настоящего камина, какие раньше делали люди в своих домах, чтобы греться в зимнюю стужу. Никому из Шортэндлонгов не нужно было греться – мутантам третьего порядка не бывает холодно, а ангелам и подавно, – просто было очень здорово сидеть вот так, всем вместе, у самого настоящего, хоть и электрического, огня и не думать о том, что все будет плохо.
