Сафия шагнула вперед.
– Вероятно, это просто случайное вкрапление самородного железа.
– Нет, если судить по показаниям наших приборов. Сигнал очень сильный.
– Необходимо разбить статую, – сказала Кара.
Сафия нахмурилась. Проклятье! Она опустилась на колени перед изваянием.
– Мне нужен фонарик.
Кто-то из членов команды Кары передал ей фонарик.
– Что ты собираешься делать? – нетерпеливо спросила Кара.
– Заглянуть внутрь.
Сафия провела ладонью по поверхности изваяния, оплавленной жаром взрыва. Песчаник превратился в стекло. Поставив фонарик лампочкой вниз на грузное туловище статуи, молодая женщина включила его.
Тотчас же озарилась вся остекленевшая поверхность изваяния. Сквозь мутную темную корку проступили неясные детали. Сафия не разглядела ничего необычного, однако стекло имело в толщину всего около двух дюймов. То, что они искали, должно было находиться в глубине каменной глыбы.
Кара, склонившись рядом с Сафией, заглянула через плечо и ахнула.
– В чем дело? – спросила Сафия, начиная было убирать фонарик.
– Подожди, – остановила ее Кара. – Посвети в середину.
Сафия послушно переместила луч света к середине туловища.
Показалась какая-то тень, темный сгусток, запрятанный в глубине, в том самом месте, где стекло переходило в камень. В свете луча сгусток сиял темно-багровым цветом. Его форму нельзя было ни с чем спутать – особенно если учесть, в каком месте груди он находился.
– Это сердце, – прошептала Кара.
Сафия отшатнулась, пораженная не меньше подруги.
– Человеческое сердце...
* * *
20 часов 5 минут
Несколько часов спустя Кара Кенсингтон стояла в туалетной комнате для обслуживающего персонала, расположенной рядом с отделом древней истории Ближнего Востока.
Ну, теперь еще одну...
Молодая женщина вытряхнула на ладонь оранжевую таблетку. Аддерал – сильное тонизирующее средство, содержит двадцать миллиграммов амфетамина, отпускается по рецепту врача. Кара взвесила таблетку в руке. Какое мощное воздействие заключено в такой маленькой штучке. Но возможно, сейчас его будет недостаточно. Подумав, Кара вытряхнула вторую таблетку. В конце концов, прошлой ночью она не сомкнула глаз, а впереди еще много работы.
Взяв таблетки в рот, Кара запрокинула голову назад, заглатывая их, затем, не запив водой, посмотрела на свое отражение в зеркале. Лицо раскраснелось, зрачки расширились. Кара провела рукой по волосам, пытаясь взбить их, придать подобие какой-то формы. Тщетно.
Наклонившись к раковине, она включила холодную воду и, намочив ладони, прижала к щекам, стараясь дышать как можно глубже. Казалось, прошли не часы, а дни с тех пор, как неожиданный звонок поднял ее с кровати в особняке родового поместья Блэкхит. Услышав о взрыве, Кара вскочила в лимузин, и шофер помчал ее по пустынным ночным улицам сквозь грозу к Британскому музею.
И что теперь?
В течение всего бесконечно длинного дня различные следственные бригады собирали в галерее всяческие улики: образцы обугленного дерева, пластмассу, металлы и даже кости. Наконец из груды обгоревшего мусора были извлечены несколько осколков метеорита, покрытых слоем шлака. По предварительной версии, от электрического разряда шаровой молнии воспламенились какие-то летучие компоненты, находившиеся в глубине самородного железа. Однако пока что никто не осмеливался предположить, что это были за компоненты. Дальнейшие исследования продолжатся в многочисленных лабораториях как в Англии, так и за ее пределами.
Кара не могла скрыть разочарование. Увидев на мониторе видеонаблюдения светящуюся сферу шаровой молнии, она вспомнила тот день, когда ее отец исчез в облаке пыли, окруженный вихрем, искрящимся голубоватыми электрическими разрядами. Теперь взрыв и еще одна смерть. Молодая женщина не сомневалась, что должна быть какая-то связь между прошлым и настоящим. Но какая? Неужели она снова зашла в тупик, как это часто бывало за последние годы?
Стук в дверь заставил Кару оторваться от изучения собственного отражения в зеркале.
– Кара, мы готовы приступить к исследованиям.
Это была Сафия. В голосе подруги Кара услышала обеспокоенность. Одна только Сафия понимала, какой груз лежит на сердце у Кары.
– Уже иду.
Бросив пластмассовый пузырек в сумочку, Кара захлопнула застежку. Первая волна энергии, вызванная принятым препаратом, чуть притупила чувство отчаяния. Напоследок еще раз тщетно попытавшись пригладить волосы, Кара подошла к двери, распахнула ее и оказалась в зале, выбранном для временной лаборатории, – в знаменитом Сводчатом зале Британского музея.
Построенное в 1839 году двухъярусное помещение в западном крыле музея обладало характерными чертами ранневикторианской архитектуры: ряды библиотечных шкафов, кованые чугунные лесенки и переходы, изогнутые арки потолка, вместительные ниши. Эти стены помнили Чарльза Дарвина и Ливингстона, членов Королевского научного общества, которые облаченными во фраки собирались здесь среди рядов старинных книг и табличек с древними письменами. Этот зал, никогда не бывший открытым для широкой публики, теперь использовался отделом древней истории Ближнего Востока в качестве учебного центра и вспомогательного архива.
А сегодня закрытому для всех, за исключением немногих избранных, Сводчатому залу суждено было стать импровизированным моргом. Кара посмотрела на каменное изваяние, обезглавленное, без рук, лежащее в углу на носилках. Это было все, что осталось от древней статуи, находившейся в северном крыле. Сафия настояла на том, чтобы обломок извлекли из мусора и перевезли сюда, в безопасное место.
Изваяние освещали две галогенные лампы, а рядом на столике были разложены, подобно инструментам в операционной, зубила различных размеров, молотки и щетки.
Сафия натянула на руки латексные перчатки. Она была в плотном фартуке; глаза закрывали защитные очки.
– Все готовы?
Кара кивнула.
– Предлагаю расколоть старику грудь, – с обычным грубоватым энтузиазмом американцев подал голос молодой парень.
Кара, знакомая со всеми, кто работал в галерее, знала аспиранта Северо-Западного университета Клея Бишопа. Парень, которому предстояло на этот вечер стать оператором-документалистом, возился с цифровой видеокамерой, установленной на штатив.
– Мистер Бишоп, проявите побольше уважения, – попросила Сафия.
– Извините, – поспешно ответил Бишоп с хитрой улыбкой, позволявшей усомниться в искренности его слов.
Долговязый представитель "следующего поколения", Бишоп обладал довольно приятной внешностью. Он был в джинсах, черной футболке с портретом рок-звезды и кроссовках, которые когда-то могли быть белыми, во что сейчас, правда, верилось с трудом. Выпрямившись, молодой человек потянулся, демонстрируя полоску обнаженного живота, и провел рукой по рыжему ежику на голове. Единственным намеком на его принадлежность к ученой братии были очки с толстыми стеклами в черной оправе, достаточно некрасивые, чтобы снова быть в моде.
