«…Большим количеством драгоценностей обладает и народная артистка СССР Антонина Васильевна Нежданова. Среди артистов ходит анекдот, что когда Нежданова надевает свои бриллианты, ее муж, Голованов, боясь, как бы она их не растеряла, ходит за ней с совком. Сам Голованов собрал ценную коллекцию русской живописи и старинных икон. Народный артист республики Владимир Яковлевич Хенкин коллекционирует картины и закупает золотые часы. Богатым человеком среди артистов слывет Ирма Яунзем, которая известна на сцене уже давно, выезжала на гастроли в Индию и Китай, почти постоянно разъезжала по городам СССР. Муж Ирмы Яунзем по ее поручению скупал исключительно драгоценности. Имеются ценные бриллианты и у Леонида Утесова. Я сама видела их на жене и дочери Утесова. Много драгоценностей во время войны скупал дирижер Всесоюзного радиокомитета Орлов. Большая коллекция картин собрана артистом эстрады Афониным. Скупает картины и артист эстрады Николай Смирнов-Сокольский. У него на квартире я видела библиотеку с редчайшими уникальными изданиями русских и западных классиков. Заслуженная артистка республики Любовь Орлова многократно участвовала в незаконных „левых“ концертах и нажила большие деньги. Люди, приносящие драгоценные вещи, которые я по тем или иным причинам не покупала, рассказывали мне впоследствии, что приобретала их Любовь Орлова. Композитора Исаака Дунаевского среди артистов называют советским миллионером, у которого имеется большое количество картин и бриллиантов. Артисты эстрады Шульженко и Коралли, как рассказал мне бывший дирижер джаза Шульженко, также занимаются скупкой драгоценностей. Богатыми коллекционерами картин являются артист Большого театра Батурин и артистка МХАТа Еланская…».
Все эти люди продолжали владеть своими богатствами и в пятидесятые – шестидесятые годы, причем не только владеть, но и приумножать их. Только Антонина Ревельс, которая была самой молодой на тех «девичниках» у Руслановой (она родилась в 1919 году), была «упакована» не лучше Федоровой. Но она хотя бы жила как у «бога за пазухой» – была вхожа в семью самого Леонида Утесова (впоследствии она выйдет за него замуж). А Зоя жила одна, причем должна была еще думать и о своей несовершеннолетней дочери. Естественно, ей хотелось тоже достойно «упаковаться», поскольку воспоминания о прежней жизни (когда она жила на улице Горького и была лауреатом Сталинской премии) еще не выветрились из ее памяти. И Зоя по совету и с помощью своих богатых подруг стала налаживать связи в богемной среде с тем, чтобы начать укреплять свое материальное благосостояние. А поскольку в живописи она особо не разбиралась, ею была выбрана куда более понятная ей как женщине стезя – бриллиантовая. Однако, чтобы покупать их, ей нужны были деньги, причем большие, а кинематограф ей таковые не приносил. Она хотя и снималась много, но не в главных ролях, а за эпизоды ей платили от 300, в лучшем случае до 500 рублей. Поэтому Зоя занялась… спекуляцией. Она стала покупать в командировках (а ездила она по стране много – в киноэкспедициях, от Бюро кинопропаганды и с гастролями Театра киноактера) дефицитные вещи, а в Москве их продавала с наценкой. Вот что вспоминает об этом тогдашний администратор Театра киноактера (с 1965 года) Эдуард Машкович:
«…Зоя Федорова была уже в серьезном возрасте. Но продолжала работать, с удовольствием ездила с нами на гастроли. У нее была страсть покупать везде всякую всячину. Где бы мы ни гастролировали, она скупала какие-то торшеры, журнальные столики. Нужно, не нужно – не важно. Главное – много и впрок. Каждый раз одна и та же история: все сидят в автобусе, а он все не трогается. „Кого ждем? Мы же в аэропорт опоздаем!“ – волнуются артисты. Оказывается, опять Федорова из номера выйти не может – чемоданы неподъемные. Вся обслуга гостиницы тащила на себе ее багаж. „Зоя Алексеевна, ну что же вы? Мы вас только ждем!“ – возмущался я, когда она, запыхавшись, наконец влезла в автобус. „Ничего страшного, – спокойно парировала она. – Я у вас одна! Подождете!“ Ну разве можно было на нее обижаться?
Как-то Федорова пригласила меня в гости. Уж не знаю, куда она дела многочисленные торшеры, которые перла изо всех городов, но обстановка ее квартиры на Кутузовском оказалась необычайно скромной…» (в эту квартиру Зоя переедет в самом начале семидесятых, о чем у нас еще будет разговор. – Ф. Р)
На деньги, заработанные таким образом, актриса покупала драгоценности, одни из которых перепродавались, а другие откладывались на черный день. Так постепенно Зоя втянулась в посредническую деятельность по скупке драгоценных камней и предметов антиквариата. А этот род деятельности в СССР никогда не оставался без внимания спецслужб – как гэбэшных, так и эмвэдэшных.
Заметим, что в шестидесятые годы на свет нарождалось новое поколение «красных буржуев», большим подспорьем для которых была «косыгинская реформа», а точнее – реформа Евсея Либермана (экономиста из Харькова). Ее главной движущей силой стало некогда буржуазное слово «прибыль», которое в шестидесятые годы окончательно утратило свой ругательный оттенок. В итоге извлекать прибыль из всего и вся вскоре станет в советском обществе вполне естественным занятием, особенно в среде элиты. А поскольку этот процесс приносил его участникам хорошие деньги, их надо было куда-то девать. И скупка драгоценностей стала одним из способов сохранения (а заодно и приумножения) этих средств. Причем если раньше кичиться своими драгоценностями среди советских элитариев считалось делом опасным (вспомним, что Руслановой органы вменяли буржуазное разложение именно на почве накопления бриллиантов и других ценных вещей), то с середины шестидесятых эти страхи окончательно покинули «красных буржуев», и они почти в открытую начали жить на широкую ногу. И Зоя Федорова не хотела отставать от этого «шага». И уже в шестидесятые годы она начала накапливать материальные ресурсы для того, чтобы ее последующая жизнь не стала нищенской (по меркам того круга, где она вращалась).
В 1965 году Федорова получила звание заслуженной артистки РСФСР. Не бог весть какое звание в 56 лет, но оно гарантировало ей в последующем получение следующего звания – народной. А прийти к этому званию можно было, обрастая нужными связями и активно снимаясь в кино. Что Федорова и делала, о чем у нас речь уже шла чуть выше. Причем в шестидесятые годы актриса снялась в 15 картинах на главной киностудии страны «Мосфильме», став ее штатной актрисой. Как мы помним, в доарестный период своего творчества (1932–1946) она числилась в штате другой киностудии – «Ленфильма». Но в шестидесятые годы Зоя снялась там всего лишь один раз, правда, это было попадание в самое «яблочко» – фильм «Свадьба в Малиновке» стал фаворитом проката, а роль Гапуси превратилась для Федоровой в визитную карточку на долгие годы.
На «Мосфильме» был самый серьезный Первый отдел, который подчинялся 2-му главку (контрразведка) КГБ. С ним, как говорится, не забалуешь – он не каждого артиста разрешал зачислять в студийный штат. Например, если актер был не мил Первому отделу, то его на «Мосфильме» быть просто не могло. Так, к примеру, было с популярным актером Львом Прыгуновым. Он до 1966 года иногда снимался на главной киностудии страны, но потом угодил в «черные списки» – водил дружбу с сомнительными личностями из числа диссидентов и полудиссидентов (вроде поэта Иосифа Бродского). А потом вдруг бац – и снова стал сниматься на «Мосфильме». Сначала у Юрия Озерова в «Освобождении» (1970) в эпизодике, потом в одной из главных ролей в «Петре Рябинкине» (1973). Ну а дальше – пошло-поехало. Что же это за метаморфоза такая приключилась с актером? Вот что об этом рассказывает он сам:
