– Давно ты это придумал? – В её голосе засквозил холод.
– Приглашения пришли неделю назад. – Он тоже стал серьёзным. – Я подумал, что не плохо бы было нам вместе… Сегодня утром заказал билеты…
– Не плохо было бы в начале посоветоваться со мной! – Ольга говорила сухо и резко.
– Я не понимаю: тебе не нравится слово «Москва» или «жена»?
– Я тебе не жена!
– Уже теплее… – усмехнулся он. – Так стань ею.
– И когда же?
– У нас впереди целая ночь.
– Ага! Прямо сейчас и начнём! – Алексей увидел в глазах девушки уже знакомую решимость и почувствовал растущее электрическое напряжение в воздухе. Он воспринял это, как сигнал к активным действиям.
– А чего тянуть? – он спокойно поднялся из-за стола. Ольга ясно прочла по взгляду гостя его намерения.
– Не прикасайся ко мне! – Она вскочила и кинулась к спасительной двери. Алексей опередил, перекрыв выход из кухни.
Схватив, он придавил девушку к стене своим телом. Не сильно, но так, чтобы Ольга могла вырваться, если очень этого пожелает. Но та почти не сопротивлялась, и он просто держал её за руки.
– Пусти, – тихо попросила она, отвернув лицо.
– Сейчас мы примем душ, – медленно произнёс он, – и продолжим наше знакомство дальше. Оля, послушай меня, мы с тобой уже подошли к тому моменту, когда наши разлуки и ожидания встреч должны быть вознаграждены. Не бойся, малыш, я буду очень ласков и нежен.
– Давай немного ещё посидим – рано ложиться спать… – Услышав в голосе девушки просящие интонации, он понял, что она уже сдалась. Ещё он понял, что сказанное – просто слова, слабая попытка защиты, которая уже не нужна – Ольга уже готова.
– Доверься мне, малыш, и ничего не бойся, – ласково произнёс он. – Разреши мне сегодня увидеть тебя настоящую – без комплексов и без одежды. Разреши прикоснуться к тебе, осыпать твоё тело поцелуями. Разреши говорить слова, которые ты хочешь слышать. Разреши делать с тобой то, чего ты давно ждёшь. Я буду очень чуток и нежен…
Она высвободила руки, положила их ему на плечи. Потом прижалась всем телом, пряча лицо:
– Только не делай мне больно…
Кромешная тьма – тяжёлые шторы плотно задвинуты. Но в этой темноте он угадывает контуры её тела. Прикосновение. Он чувствует тепло её гладкой кожи. Они стоят на коленях друг напротив друга. Она протягивает руку и кончиками пальцев нежно касается его груди, затем – лица. Он тоже касается её груди. Ещё вчера только одна мысль об этом заставляла его волноваться, трепетать и думать о счастье. Сейчас волнение уже не имеет границ…
Протянув другую руку перед собой, он гладит её живот и бёдра. И нащупывает грань между мирами бытия и блаженства. Он – счастлив. Безмерно. Ольга рядом, на расстоянии вытянутой руки. Обнажённая. Открытая. Поверившая ему.
Это заставляет его волноваться ещё больше. Да, он сделает всё так, как хочет она. Он сделает Ольгу счастливой! Ему трудно улавливать свои мысли, потому что чувства обгоняют их. Он не хочет думать. Он ласкает Ольгу. Но не спешит. Пусть эти лёгкие прикосновения сильнее опьянят её. Руками, губами, языком в полной темноте он знакомит своё тело с её телом. У них впереди целая ночь. Восторг, словно хорошее вино, растекается по крови, обдавая жаром плоть, согревая душу, ударяя в голову и заставляя иначе воспринимать реальность. Он опьянён Ольгой. Два разных человека, они могут стать чем-то единым прямо сейчас. Но они сдерживают себя, оттягивая на последний миг божественное, неземное блаженство. Ещё чуть-чуть, и они шагнут за ту грань, где жизнь, как воздух, входит отдельными глотками, и каждый глоток равен самой жизни, где нет ничего постыдного и скверного, где только он и она, где на краю бытия мутится сознание и, оторвавшись от плоти, срывается в пропасть, где сбиваются с ритма сердца, где, вдосталь испив желание, на вершине блаженства на мгновение замирают тела, ловя каждой клеточкой, – вмещающей в себя всю Вселенную, – ловя каждой своей клеточкой пульсацию жизни и растекающееся всевселенское наслаждение, и где звучит божественная музыка любви.
Когда они чувствуют, что ожидание уже выше их сил – её пальцы переплетаются с его пальцами…
И свершается таинство. И их души и их тела говорят на одном языке…
– Я зажгу свет? – после нескольких минут наступившей тишины спросил Алексей.
– Как хочешь, – прозвучал в темноте усталый и счастливый голос Ольги.
Высвободив руку из-под её волос, Алексей потянулся к тумбочке, стоящей у изголовья кровати, нащупал на ней лампу и щёлкнул выключателем. Неяркий свет ночника озарил большую, кажущуюся огромной и совсем незнакомой комнату с рисунками.
Алексей повернулся и посмотрел на Ольгу: девушка лежала на спине, закрытая до лица простынёй. Из-под самого обреза белой материи на него с удивлением смотрели огромные серо-голубые глаза. Он улыбнулся и тепло чмокнул её в торчащий из-под простыни нос:
– Что ты нового во мне увидела?
– Лёша, я, наверное, влюбилась, – таинственным голосом сообщила она.
– И кто же тот счастливчик? – беззаботно поинтересовался Алексей, просовывая руку под простыню и обнимая Ольгу.
– Я его совсем не знаю, – тем же таинственным голосом произнесла Ольга.
– Как это не знаешь? – возмутился Алексей. – Он тебя знает, а ты его – нет?
– Я не знаю, что мне делать дальше.
– Что делать? Просто жить. Жить вместе.
– Но чтобы жить вместе, надо многое поменять в моей жизни, и в твоей тоже. Лёша, я не могу быстро принимать такие важные решения. – Ольга высвободилась из-под его руки, смело скинула простыню, поднялась и направилась в ванную.
Он задержал взгляд на обнажённой грации, затем тихо присвистнул от восхищения и потянулся с блаженной улыбкой на лице.
– Можно мне в душ с тобой? – крикнул он, когда за Ольгой уже закрылась дверь ванной комнаты.
– Подожди. Я скоро выйду! – донеслось из-за двери.
Он поднялся и, чтобы скоротать время, стал осматривать комнату. Его взор привлекла толстая чёрная папка с бумагами под журнальным столиком – как он понял, с Ольгиными рисунками – перетянутая резинкой.
Дотянувшись и сняв резинку, он развернул плотную обложку. Внутри стопкой лежали чёрно-белые рисунки, изображающие… его самого. Сделанные в карандаше, где-то наспех, где-то в чётких, продуманных линиях, во весь рост, сидящим в машине, портрет в анфас, в профиль, с улыбкой и без – рисунков оказалось много, очень много. И все они, запечатлев движение, улыбку или взгляд, точно передавали характер Алексея. Но было в них и что-то такое, чего Алексей не замечал за собой раньше – какая-то не свойственная ему выразительность в глазах. «Значит, она видит меня таким!» – улыбнулся он приятному открытию. Перебрав все рисунки, Алексей аккуратно закрыл папку и положил её на место.
«Она любит меня! Любит! И полюбила не сегодня!», – радостно стучало в его голове.
