Я вспомнила всё, как оно было.
Шло время, менялись прекрасные принцы. Я всё ждала, и ждала, и ждала. Сгущались сумерки, падал снег, лил дождь, а я всё так же сидела на лестничной площадке в розовом платье, а он всё не шёл и не шёл. Самый лучший, самый умный, самый добрый, самый красивый.
Октябрь 2007 года
Шведский юмор
Никогда — слышите? — никогда не шутите со шведами. И уж тем более не шутите с финнами. Никогда. Потому что — и вы в этом убедитесь — получается себе дороже. Русское чувство юмора ни в какой точке Вселенной не пересекается со шведским чувством юмора (и ещё меньше с финским). Если вы собираетесь пошутить — знайте, это не смешно. Вы ещё ничего не сказали, но это уже не смешно. Более того, это глупо, оскорбительно, натянуто и нелепо. Поэтому приберегите свои искромётные шутки для другой компании, а пока молчите, кивайте и улыбайтесь.
Шведы не воспринимают юмора (в нашем разумении). Самое страшное в понимании шведа — это ложь. Врун по определению должен быть уничтожен, по крайней мере, вычеркнут из всех списков. Причём сами шведы врут часто и с удовольствием. Но это тайна за семью печатями. Об этом никто не должен знать. Это постыдная, страшная, смертная тайна. Если швед пойман за руку в процессе вранья, то он может незамедлительно покинуть вечеринку, уволиться с работы, уйти из университета или развестись. Швед не может игриво сказать: «А я пошутил!
Я вообще ужасный фантазёр!» Поэтому все здесь особо осторожны в вопросах правды и неправды.
Наврал ты или пошутил, сложно определить, так что лучше поостеречься и не шутить вообще. А то вдруг ещё не так поймут.
Приведу примеры. Какое-то время я изучала английский язык в Стокгольмском университете. На несколько групп, где учились сплошь шведы, я была одна иностранка. Первая лекция, мы все сидим в аудитории, где деревянные скамьи поднимаются вверх кругами, как в Колизее. На сцене стоит наш преподаватель: профессор английской словесности из Оксфорда, лет сорока. Приятный улыбающийся бородач.
Мы — начинающие филологи, знаем английский на школьном уровне, мы все волнуемся и, пожалуй, чувствуем себя не в своей тарелке. Все замерли, раскрыли тетради, приготовились записывать.
Лектор оглядел ровные ряды совершенно одинаковых белокурых голов и улыбнулся. Насколько я поняла, он попытался сделать обстановку не такой напряжённой. Немножко расшевелить ребят.
— Здравствуйте! Я ваш преподаватель английского языка. Меня зовут Джон Смит, я родился в 1902 году…
Англичанин сделал паузу и посмотрел на нас. Чего он ждал? Улыбок? Смешков в зале? Как бы то ни было, он ничего не дождался. Тишина, все напряжённо всматриваются в его лицо, ручки дрожат над чистыми листами бумаги. Лектор продолжает:
— Смотрите-ка, они это проглотили! Разумеется, я никак не мог родиться в 1902 году, ведь мне всего сорок лет. Я прибыл к вам из Оксфорда, я профессор английской словесности, а это означает, что я чуть-чуть, ну так, самую капельку, говорю по-английски. Так что, надеюсь, наши лекции принесут вам хоть какую-то пользу. Я не претендую на звание гения, но научу вас тому, что знаю. Да, и меня, конечно, зовут не Джон Смит.
Для меня это означало, что степень его учёности настолько высока, что мы все были просто муравьями по сравнению с профессором. Чтобы мы не упали в обморок от страха, он постарался смягчить впечатление. Наш лектор был настолько образованнее нас, что он спокойно мог шутить о степени своей учёности, как бы даже кокетничал с нами. Сознательно принижал уровень собственной образованности. Он мог это себе позволить! И не будет же он — специалист такого класса — убеждать нас в своей учёности. Не будет же он нам доказывать! В этом зале нет решительно никого, с кем он стал бы тягаться.
Но для шведов это звучало совсем не так. После перерыва на лекцию пришла разве что пятая часть студентов. Остальные в расстроенных чувствах отправились домой. Активисты же заявились в деканат — искать правду.
Активистов среди шведов очень много, поэтому в деканат пришла делегация из тридцати человек. И давай возмущаться: «Почему нам дали преподавателя, который знает английский всего лишь чуть-чуть? И если лектор родился в 1902 году, то он, наверное, уже жутко старый? Нам бы хотелось изучать современный язык образца 2007 года. Да и вдобавок профессор признался, что он не гений и что его лекции всего лишь капельку нам помогут. Но нам бы хотелось изучать язык как можно более интенсивно!!! Для этого мы здесь и находимся».
Декан очень удивилась и вызвала Джона Смита на ковёр, где тот долго и с большим трудом доказывал, что это была шутка и что в Англии все так шутят. Декан объяснила студентам про шутку, но тогда возникли другие вопросы: «Зачем же профессор сказал, что родился в 1902 году, тогда как на самом деле он родился в 1968-м? Значит, получается, преподаватель соврал? А с какой целью? Совершенно необязательно было скрывать свой возраст. Сколько тебе есть лет, столько и говори, по-честному. Если ты себе прибавил пару лет, это ещё не значит, что тебя должны за это уважать. А вдруг он и дальше будет так врать? Где ж тогда гарантия, что мы будем изучать настоящий английский язык, а не выдуманный? И почему же лектор назвал какое-то другое имя, когда представлялся в начале лекции? Это уже совсем никуда не годится! Кстати, какое имя он выдумал? Кто-нибудь помнит? Йонн Смиттссон? Ян Смисс? Юхан Шмисс?»
И какое-то количество студентов тут же покинуло курс, что сказалось на зарплате незадачливого юмориста Джона Смита. По мнению шведов, вступительная речь преподавателя должна была звучать так: «Здравствуйте, студенты. Меня зовут Джон Смит, я профессор Оксфордского университета. Сейчас мы начнём наше обучение, и оно вам принесёт массу пользы».
Если ты разговариваешь со шведом — говори то, что ты собираешься сказать. Излагай открытым текстом, что именно ты имеешь в виду. Потому что никаких намёков, полутонов, загадок или шуток швед просто не поймёт. Это совершенно не означает, что у него нет чувства юмора. Есть, и ещё какое! Но не русское, так что не старайтесь понапрасну, если не хотите прослыть идиотом. Говорите то, что требуется, и не пытайтесь… вообще ничего не пытайтесь.
Если уж швед шутит, то он шутит весьма примитивно, чтобы никого не ввести в заблуждение. Кто помоложе, любят грубоватые, «физические» шутки. Измазать спящего взбитыми сливками, например. А потом заснять на мобильник, как человек просыпается, смотрит в зеркало и впадает в удивление. Шутки редко бывают злыми. За это ведь на шутника могут и рассердиться, а это не слишком приятно. Шведы шутят осторожно, с оглядкой. Даже в армии не практикуют злых шуток.
Есть одна вещь, которая приводит шведов в настоящее бешенство. Это амбиции. Желание достичь, догнать и перегнать. Желание быть лучше, чем ты есть. Например, если тебя зовут Лиза, а на вечеринке ты представилась Мирабелль. Ну всё! Умри же, Лиза! Потому что Мирабелль — это звучит красивее, чем Лиза. Лиз много, а Мирабеллей мало. И это решает всё. Тебя просто смешают с грязью и разотрут сапогами в опилки. Никакого снисхождения к тебе никто не проявит, даже собственная мамочка.
