Ситуация становилась комичной. И в машину сесть боюсь, и
оставлять ее здесь не хочется. В конце концов, мысленно махнув рукой, я
устроилась на водительском кресле и завела мотор. Ничего не случилось. А чего
я, собственно, ожидала? Да, Полина Викторовна, нервы у тебя пошаливают, так и
до видений недалеко.
Понемногу приходя в себя, я битый час каталась по городу,
высматривая в зеркало заднего вида “Жигули”, и совершенно напрасно. “Жигули”,
конечно, попадались, и в большом количестве, но совсем не те, что сопровождали
меня до химчистки. Конечно, раскрывать карты не стоило, теперь парень будет
осторожен, раз я дала понять, что засекла его слежку, но допустить, чтобы он
увидел Федора, я не могла.
Что ж, он будет осторожнее, а мне придется быть хитрее. Я
достала сотовый и набрала номер Володи. На днях меня, скорее всего, вызовут в
милицию, следовало подготовиться и заблаговременно предупредить адвоката.
Володя был в офисе, я сообщила о своем желании с ним встретиться, и мы
договорились, что минут через десять я подъеду.
Володя ждал меня в холле. Как только я вошла, на лице его
появилось выражение сочувствия, он приблизился, взял меня за руку и поцеловал в
висок, совершенно не зная, что сказать. Мне вдруг сделалось жаль его, несколько
месяцев он считал Глеба если не другом, то хорошим знакомым, и вдруг
оказывается…
— Пойдем в кабинет, — сказал он, — или, может
быть, в кафетерий, там отличные пирожные.
— Лучше в кабинет.
В глазах его мелькнуло беспокойство, сейчас он наверняка
пытается отгадать, зачем я пожаловала.
Кабинет был просторным, обставлен добротной мебелью. Обстановка,
да и сам хозяин должны были вызывать у клиентов мысль о респектабельности и
надежности. Я села в предложенное мне кресло и решила не тянуть с новостями.
— Я была в Москве, — сообщила со вздохом. —
Никакой квартиры у Глеба там нет, так же, как нет и его самого, причем уже
длительное время. Он умер несколько месяцев назад. — У Володи при такой
новости отвалилась челюсть, он смотрел на меня, не мигая, пытаясь понять, с
какой стати мне пришла на ум идея так шутить. — Один мой знакомый сотрудник
милиции, кстати, очень деятельный молодой человек, сделал официальный запрос и
получил официальный ответ. Так что меня ожидают не лучшие времена.
— Я ничего не понимаю, — испуганно сказал Володя.
Пришлось его просветить.
Когда я закончила свой рассказ (а рассказала я далеко не
все, лишь то, что он и без меня узнал бы очень скоро), лицо у Володи сделалось
точно у маленького ребенка, которого обидели, причем совершенно незаслуженно.
— Не может быть, — буквально простонал он.
— Боюсь, что может.
— Боже мой… — Он извлек из стола трубочку с таблетками,
сунул одну под язык, прикрыл глаза и повторил:
— Боже мой… — Потом вдруг вскочил и нагнулся ко мне:
— Полина… я просто не знаю, что сказать. Бедная
девочка, тебе и так досталось, а теперь еще и это…
Я мысленно поморщилась, но тут же сделала то, что от меня
ожидали, — горько заплакала. Володя принялся метаться по комнате со
стаканом воды, бормоча что-то невразумительное, а я продолжала рыдать, прикрыв
лицо носовым платком.
Наконец он набегался, а я нарыдалась, и мы оба успокоились.
Как только я, в последний раз высморкавшись, убрала платок и томно вздохнула,
потупив глазки, Володя моментально превратился в человека, которого я привыкла
видеть: деятельного и энергичного.
— Мы любым способом должны избежать скандала. Глеб… то
есть… он умер, и ты не несешь никакой ответственности за его поступки, а уж тем
более не обязана объяснять в милиции, с какой стати он выдавал себя за другого
человека. У меня есть кое-какие связи, и я добьюсь, чтобы эти деятели не
терзали тебя по пустякам. Теперь главное: ваше имущество. Извини, что я говорю
об этом, но…
— Я понимаю, продолжай, — кивнула я.
— Так вот. Если человек скрывал свое подлинное имя,
значит, у него имелись на то основания. Соответственно, законность тех средств,
что он имел, автоматически вызывает подозрение. Но и в этом случае я не вижу
ничего опасного. Официально Глебу принадлежит лишь часть денег в фирме, где он
числился. В крайнем случае ты рискуешь только этими средствами, скажем прямо,
довольно незначительными, если учесть… ты ведь понимаешь…
— Конечно, я понимаю, — опять перебила его я.
— Все остальное — твое личное имущество, приобретенное
до замужества, и ты в этом плане можешь быть абсолютно спокойна.
— Я не могу быть спокойна, — всхлипнула я. —
Володя, скажи, как это могло произойти? Я… ведь Глеб… ты же знал его. как он
мог… — Володя опять кинулся за стаканом, а я еще раз зарыдала. Правда, на этот
раз успокоилась я значительно быстрее, а Володя поклялся сделать все возможное
и невозможное, лишь бы я не переживала так из-за роковой ошибки (что он
конкретно имел в виду, осталось неясным), в заключение он произнес фразу: “Ты
же знаешь, как я к тебе отношусь”, — глядя на меня, как Ромео на Джульетту
в известной сцене на балконе. Не могу сказать, что это меня порадовало. В роли
очередного воздыхателя видеть я его не желала, но без его помощи мне теперь
было не обойтись, оттого я с благодарностью легонько пожала ему руку и
прошептала:
— Спасибо. — После чего поспешила убраться
восвояси.
— Я все устрою, — заверил он, проводив меня до Двери,
и я, ни минуты не сомневаясь в его компетентности, злорадно подумала, что
Денису Сергеевичу придется умерить свой пыл.
Мысли о Денисе Коптелове занимали меня всю дорогу. Пожалуй,
я взяла неверный тон в беседах с ним. Давай пораскинь мозгами, как приручить
парня, чтобы он из потенциального врага стал лучшим другом. Дела твои хреновые,
ты до сих пор не знаешь, во что умудрилась вляпаться и кто те люди, что всю эту
свистопляску устроили. Мне бы получить хоть какую-то зацепку, хоть что-то из
биографии Глеба, что поможет понять, кому понадобились его скоропостижная
кончина и эти дурацкие игры в записки и слежки. Впрочем, не такие дурацкие,
если уже успел появиться труп. Неведомый Деревягин продолжал сильно беспокоить
меня, особенно после разговора с Федором. Впрочем, Федор прав, торопиться особо
не следует, надо выждать и посмотреть, как будут развиваться события далее.
Зазвонил сотовый, и я услышала мужской голос, который
поначалу не узнала.
— Я отработал ваши деньги, — весело сообщил
он. — Клочок бумаги под рукой есть? Записывайте. Квартира оформлена на
Бычкова Вячеслава Дмитриевича, сорока лет, адрес, указанный в документах… — Я
прижалась к тротуару, нашла авторучку и листок бумаги и все подробно записала.
— Теперь мы в расчете? — спросил Максим.
