— Деревня Лоскутово, только от всей деревни один дом
остался. Стоял на пригорке, тоже, считай, брошенный, потом в нем вдова
поселилась, сын у нее погиб, и она вроде как чокнулась, вот и приехала сюда из
Ярославля. Жила одна, в округе на десять километров ни одной живой души, сын
мой ей раз в неделю продукты привозил, а она, точно сыч, кроме как с Вовкой, ни
с кем не разговаривала. Совсем от горя помешалась. А страх-то в таком месте
одной жить. Мало ли что… в наше-то время… ну и случилось. Убили ее, —
перешла вдруг на шепот женщина. — Вовку моего полгода в милицию таскали.
Он ее и нашел, она несколько дней в доме пролежала. А какую смерть приняла, не
приведи господи. А Вовке моему страдать за что? Уж, думали, не добьемся правды,
посадят. Слава богу, обошлось.
— Когда погибла женщина?
— Уж года три… да, в ноябре три года будет.
— Выходит, она погибла примерно в то время, когда здесь
был Алексей?
— Нет, Алеша уехал, Вовка его в город отвез и на поезд
посадил. А уж где-то недели через две и нашел ее. Вы чай-то пейте, пейте.
Я глубоко задумалась, не обращая внимания на женщину. Глеб
болтается здесь по окрестностям, выдавая себя за студента на практике, а через
несколько дней после его отъезда погибает женщина… и как раз к ее дому Глеб
совершал одинокие прогулки…
— Женщину ограбили? — спросила я.
— Из дома ничего не пропало, ее домработница приезжала…
Одно время тоже с ней жила. Но разве ж нормальный человек такую жизнь выдержит9
Очень она хозяйку жалела, но уехала. Так вот, домработница сказала, что ничего
из вещей не пропало. А вещи были хорошие, шубы, и золото было, она ведь дама
состоятельная, актриса, и муж у нее большим начальником был. Ничего не пропало
из вещей, и в милиции решили, что не ограбление это, а какой-то маньяк. Там,
говорят, полдома кровью залито было… Ужас. Ну, поискали, поискали, да никого не
нашли. Слава богу, от Вовки моего отстали.
— А фамилию убитой вы помните?
— Еще бы не помнить. Кондратьева Вера Григорьевна. А
домработницу зовут Люда, отчество не знаю, фамилия Логинова. Хорошая женщина,
добрая. Она к нам сюда приезжала. Я, говорит, нисколько не сомневаюсь, что
Володя ваш не виноват. Он, говорит, хороший молодой человек. И то верно, про
моего Вовку никто сроду дурного слова не сказал, ну выпивает, это да, врать не
буду, но убить… да он курицу не зарубит…
— А как получилось, что ваш сын познакомился с этой
Кондратьевой?
— Так их Люда и познакомила. У нее сестра диспетчером в
Вовкином ПТП. Когда хозяйка сюда приехала, за продуктами ей Люда ездила, пока
сама здесь жила. Вот сестра их и познакомила. Вовка в пятницу к нам, он в
городе в общежитии живет, а машину на выходной ему брать разрешают, вот он по
дороге завозил продукты. Поначалу Люда с ним ездила в город на электричке, а
обратно с Вовкой. А уж как она в город вернулась, так приходилось ему самому
Люда все закупит, а он доставит. И пенсию за хозяйку она получала, да и так
деньги у покойной водились, уж не знаю откуда, но водились. А Вовка ни в жизнь
себе ни гроша не взял, все до копеечки отчитается, только уж то, что Люда за
труды даст. Сама Люда сюда дважды в месяц приезжала, беспокоилась за хозяйку,
та совсем чудить начала, из дома по несколько дней не выходила. Разве можно
больному человеку одному? Ни телефона, ни соседей, ведь никакой помощи, вот и
случилось…
— А сын ваш до сих пор на этом транспортном предприятии
работает?
— А куда ж ему деться. Женился недавно.
— Телефона этой Люды У вас случайно нет?
— У сына есть. А зачем он вам?
— Хочу с ней поговорить. Может, она с Алексеем
встречалась?
— Нет, что вы, откуда? Милиция всех допрашивала. Такое
убийство, да тут вся округа полгода по ночам спать не могла, все маньяка
боялись.
— Вдруг все-таки виделись?
— Я вам телефон сына дам, позвоните в обед на вахту,
его позовут, он рядышком, в первой комнате. А вы в город поедете?
— Да, собираюсь.
— Так, может, я чего сыну соберу? Вы ведь на машине? Не
затруднит?
— Нет, конечно. Я с удовольствием все ему передам.
Хозяйка начала торопливо собирать сумки, рассказывая мне о
житье-бытье сына. Я допила успевший остыть чай и вскоре, сопровождаемая
хозяйкой, направилась к машине. Подарков набралось предостаточно, я поставила
две увесистые сумки в багажник и простилась с женщиной. От своего дома шел
Семен, его слегка пошатывало, он помахал рукой, намереваясь что-то сообщить
мне. Я завела машину, он приблизился, и стало ясно, что он уже успел выпить,
причем основательно.
— Ну как, все выяснили? — спросил Семен
весело. — Пропечатаете статейку, не забудьте нам газетку прислать.
— У, рожа бесстыжая, опять бельмы залил, — в
сердцах сказала женщина, а я поторопилась уехать.
Мысли в моей многострадальной голове путались. Глеб в образе
студента Алеши, золотого мальчика, а тут еще зверское убийство одинокой
пенсионерки. Поверить в то, что Глеб как-нибудь к нему причастен, было свыше
моих сил, но ведь для чего-то он бродил по округе? С бывшей домработницей
встретиться мне придется хотя бы для того, чтобы убедиться, что никакого
отношения к погибшей женщине Глеб не имел.
В город я прибыла ближе к вечеру и, едва миновав пост ГИБДД,
стала звонить в общежитие. Мне повезло. Сначала я услышала детский голосок,
который важно сообщил: “Вас слушают”. Я изложила свою просьбу, и девчушка
сказала:
— Сейчас я дядю Вову позову.
После чего с интервалом в полминуты в трубке возник мужской
голос:
— Да.
— Володя, ваша мама попросила меня кое-какие вещи
передать.
— Ага… куда подъехать?
— Вы мне адрес свой скажите, я сама подъеду. Адрес я
получила и в течение часа кружила по окраине, разыскивая общежитие. То ли
Володя плохо объяснил, то ли я оказалась не очень толковой, но нужное мне
здание нашла с трудом. Обшарпанный двухэтажный дом притулился между свалкой и
забором какого-то предприятия и представлял собой довольно унылое зрелище.
Непосредственно к общежитию было не подъехать: разбитую, в жутких колдобинах
дорогу украшала гигантская лужа. Я оставила машину рядом с ней и пошлепала к
подъезду. Нижнюю ступеньку лестницы залило водой, обойти ее возможным не
представлялось, и я, зло чертыхаясь, прыгнула, едва не тюкнувшись носом в
обшарпанную дверь.
